Вечером, уже начинало темнеть и до места оставалось немного, – мы увидели покойников на дереве, немного в стороне от дороги, заметно не сразу. Двоих. Но листья уже начали облетать, лес видно насквозь, солнце светило покойникам в спину и ветер покачивал… Почти проехали мимо, чего только не увидишь… Преступники? Только что-то Унара зацепило. Он обернулся.

– Сейчас, милорд, я только гляну… простите.

Вернулся. Съехал с дороги в лес.

Остановился под деревом.

Я подъехала тоже. Честно говоря, разглядывать это не было сил, покойники висели давно, почернели, да и запах… мне становилось нехорошо. Заметила только, что у обоих отрублены кисти рук, и привязаны к шее. И глаза… пустые глазницы… вороны выклевали уже?

Унар хмуро смотрел на них. Потом на меня, словно собираясь что-то сказать, но сомневаясь.

– За что их так? – тихо спросила я, голос слегка дрогнул.

Предчувствие нехорошее.

Унар отчетливо скрипнул зубами.

– Не знаю, – сказал он. – Сложно сказать. Но… готов поспорить, что вешали их по приказу Тифрида.

– Что?!

Я не поверила. В первую очередь, не поверила, что слышу именно это. Кого?

– Тифрида, из Золотых Садов, – повторил Унар, в его голосе едва различимая злая усмешка, но больше настоящей злости, без смеха.

Нет!

– Как вы смеете!

Это не правда! Первое, что поднялось во мне в ответ – возмущение. Неправда! Я знаю, это они сговорились с Сигвалем! Унар с Сигвалем, чтобы рассказывать мне такое. Специально, чтобы я испугалась. Чтобы я начала думать об Эдриане плохо. Это специально!

Унар повернулся ко мне.

– Смею, – спокойно сказал он. – Знаете, милорд, вот это как раз тот случай, когда мне искренне плевать, верите вы или нет. Я просто говорю то, что думаю. А слушать или вешать за дерзость – решайте сами.

Очень спокойно.

Я… нет…

– Почему? – только и смогла спросить.

Он смотрел на меня прямо, в глаза, без всякого выражения.

– Я уже достаточно насмотрелся на это, вот именно так, когда отрубленные руки и выколотые глаза. Вся дорога на Норлок была увешана. Не знаю, кто эти парни, – он кивнул на покойников. – Может, разбойники, которые решили ограбить, или еще подонки какие. Бог им судья. Но вешал Тифрид.