– Запала, что ли?! – посмеивается Кира.

– Не знаю, – я отмахиваюсь, потому что это странно и неловко – обсуждать такой вопрос с собственной подчиненной.

– Ладно, все сделаем.

– Значит, тебе наконец сняли подходящую квартиру – и ты переезжаешь? – я перевожу тему разговора.

– Да, но недалеко, моя квартира тоже в Дагомысе.

– Отлично, – я киваю. – Проводить тебя?

– Нет, я уже вызываю такси.

– Ладно.

Через десять минут Кира уезжает, и только я собираюсь пойти в душ и расслабиться после долгого рабочего дня, как раздается звонок в дверь.

Неужели Кира что-то забыла?!

Я смотрю в глазок – и вижу там Марию.

Зачем она опять пришла?!

Открываю дверь – и понимаю, что девушка опять заплакана, а через щеку у нее тянется длинная красная царапина...

15. 15 глава

– Что произошло?! – я торопливо запускаю Марию Богушевскую в свою квартиру, а на ней просто лица нет: на лбу – холодный пот, кожа белая, как полотно, отчего царапина на щеке кажется еще более яркой и жуткой. – Что с вашей щекой?! Вас что... кошка поцарапала?! – говорю первое, что в голову придет, но умом прекрасно понимаю: никакая это не кошка! Это ее муж!

Но Мария, к моему изумлению, и не пытается скрыть правду:

– Мой муж... он был в ярости... он дал мне пощечину и случайно поцарапал ногтем... – и только я хочу предложить вызвать полицию, как она вдруг говорит нечто совершенно безумное: – Но я сама виновата... Я чуть не убила его мать... У Татьяны Валентиновны слабое сердце, а я... я рассказала ей все... – тут она начинает рыдать, и я не решаюсь спросить, что это – все?!

– Та-а-ак... тшшш... – говорю спокойно, помогаю ей снять обувь, провожаю ее до дивана, осторожно усаживаю и протягиваю для начала стакан воды. – Первым делом вам нужно успокоиться, Мария, и понять, что вы ни в чем не виноваты, – обращаюсь просто по имени, потому что отчество уже совершенно неуместно: мы слишком близки для таких формальностей. – Где сейчас ваш муж?!

– В больнице... – всхлипывает девушка. – Вместе со своей матерью... Ее забрала скорая помощь...

– Ясно, – я киваю. – Это значит, у вас есть немного времени, чтобы прийти в себя...

– А что потом?! – спрашивает она, и я понимаю, что она в полном отчаянии. – Я не хочу возвращаться туда... я боюсь...

– Он бьет вас?! – спрашиваю я. Вообще-то, я уже задавал ей этот вопрос, и она ответила отрицательно, но сейчас она сама пришла ко мне с царапиной церез всю щеку – так что отнекиваться будет глупо...

Однако, Мария отвечает:

– Нет! Это... это был первый раз...

Я мысленно хмыкаю: за первым всегда следует второй, это одно из основных правил абьюза, – но вслух говорю:

– Тогда в чем дело?! Что между вами происходит?! Почему вы боитесь?!

И тогда она рассказывает мне все.

Про аборт пять лет назад – потому что муж был не готов к детям.

Про свои жертвы во имя любви.

Про то, что в браке мужчина резко сменил курс и захотел стать отцом – а у нее никак не получалось родить, и вскоре ей поставили диагноз бесплодие.

Про то, что такая жена потеряла ценность для альфа-самца – и он изменил ей, а потом заявил, что это блажь, и любит он только ее.

Про то, как она обещала подать на развод – а он пригрозил ей тюрьмой.

Про то, как она рассказала все его матери – и та, разумеется встала на сторону сына, а потом ей стало плохо и она попала в больницу...

За годы врачебной практики я слышал немало жутких историй – но эта кажется мне особенно отвратительной. Потому что с виду чета Богушевских – красивая счастливая пара с обложек глянца, а на самом деле...

Когда Мария заканчивает свой болезненный монолог, я говорю:

– Это ужасно. Мне очень жаль, что вам пришлось пережить все это.