Я уходила с работы и, подкараулив её на парковке, спросила:

– Что с вами произошло? Я пыталась вас разбудить, но вы как будто в отключке были.

– Этот идиот накачал меня чем-то, – она тяжело вздохнула и открыла дверь машины, садясь за руль недешевого транспорта.

Я не дала ей захлопнуть дверь и настойчиво продолжила:

– Что он с вами делал? Нужно поймать его и…

– Ничего, – сказала девушка. – Ничего он не делал, я не паинька и несколько раз пробовала кое-что, чтобы расслабиться. Но это было не так…

– Не понимаю? Наркотики? – уточнила я.

– Мне было страшно, я кричала, а он смотрел. Только страх был вот здесь, понимаешь? – она указательным пальцем тыкала себе в висок.

– То есть вещество вызвало панику и страх?

– Да. Я не приеду больше и точно не пойду в тринадцатый номер. Он псих. Не говори Биллу, я потом попытаюсь сама его вразумить. – сказала девушка, натягивая ремень безопасности на шикарную грудь.

– А следы на шее?

– Я начала сильно кричать, и он меня придушил рукой, а потом подушкой, когда я его укусила.

– Господи, – сказала я в ужасе. – Он хотел вас задушить?

– Нет, видимо, не рассчитал дозу и хотел, чтоб я не так сильно орала. Я пью перед каждым визитом сюда кое-что, чтоб не думать о том, что происходит. Видишь, как, я могла умереть, наверное, – сказала девушка, грустно посмотрев на дорогу, а потом повернулась ко мне.

– Мне предлагают стать любовницей, денег намного меньше, но зато не будет таких психов.

– Но Билл… – хотела возразить я, так как дядюшка не любил отпускать своих девочек с поводка.

– Пошел он к черту со своими клиентами, – сказала она, сжимая зубы.

Я отошла в сторону, и Пенелопа, закрыв дверь, быстро стартанула, выкручивая передние колеса, чтобы выехать с парковки.

Будни проходили неспешно, ночью я работала, а день проводила дома, иногда засыпая у мамы на кровати. Мы смотрели фильмы, разговаривали о жизни, обсуждали её завещание и много шутили.

Она обладала потрясающим чувством юмора, и с самого детства мы понимали друг друга с полуслова. Мне было грустно оттого, что я не в силах всё исправить, но мама запрещала при ней плакать и грустить.

В «Обсидиане» я выдавала клиентам карту-ключ от номера и забирала их вещи в корзину, ставя ту в шкафчик, после чего проверяла мужчин и девушек ручным металлодетектором. Охрана, которая стояла на входе, выборочно пропускала клиентов, отсеивая пьяных и бедных.

– Рецепшен, – ответила я, взяв трубку.

– У нас закончилось шампанское, номер восемь.

– Будет сделано, – сказала я, но мужчина уже положил трубку. Пришлось нести из кухни две бутылки. Я не любила подниматься в номера, потому что мужчины, немного подвыпив, видели во мне не только администратора, но и женщину. С ростом 170 и небольшим весом я подходила под категорию моделей. Волосы темные до плеч и идеальное личико с мягкими, но выделяющими скулами. Однажды клиент даже потрогал мои пухлые от природы губы, но я отшатнулась.

– Посидишь с нами? – сказал заигрывающий со мной мужчина в белом халате на голое тело.

– Извините, но мне нужно встречать гостей, – ответила я, улыбаясь.

– Я заплачу, сколько ты берешь за ночь? – спросил он, а девушка подошла сзади и обняла его, приговаривая:

– Разве тебе плохо со мной вдвоем?

Девочки не любили делиться деньгами, поэтому она спасла меня не из солидарности, а из холодного расчёта. Он ещё немного выпьет и сам отдаст ей деньги.

– Рецепшен, – сняла я трубку через час.

– Нужна скорая, номер одиннадцать, – сказал мужчина, и внутри всё оборвалось. Бить девочек не разрешалось, но если вдруг такое случалось, Билл закрывал на это глаза, если мужчина выплачивал неустойку. Эта компенсация шла ему в карман за то, что девушка не могла обслуживать клиентов. Сама пострадавшая получала максимум десять процентов сверху.