Сбитый с толку, пёс топтался вокруг трупа, тщательно обнюхивая места многочисленных ран, пробуя на язык остывающую кровь, заглядывая в глаза мученицы и уныло скуля. Тайна убийства и для Джека осталась нераскрытой. Одно слово: загрыз дикий зверь.

Они долго стояли в невыразимом отупении, пока прямо над ними не шарахнул звонкий раскат грома. Погода очень переменчива. Никто и не заметил, что над хвойными вершинами собрались тучи, грозя нешуточным дождём.

Пора домой. Погибшей ничем не поможешь. У ребятёнка может всё впереди. С этого момента у волчёнка начиналась другая жизнь, точнее её имитация. У Ильи возникла идея приручить зверёныша, с помощью Джека обучить его охотничьим повадкам и послушанию. Инстинкты никуда не денутся, они в крови. Без кровных пониманий не обойтись ни на охоте, ни под рукой хозяина. Зов крови пробуждает сознание и действия животного, делает его истинным хищником. Такого волка и мечтал вырастить охотник.

Бежавший рядом спаниель ревниво косился на клубок шерсти в руках человека. Джек во всём устраивал Илью, но как же объяснить псу, что поступок хозяина – не предательство, а милосердие к чужой жизни? В своё время собака могла тоже оказаться на месте приёмыша. Лишь уготованная судьба не дала ей злой участи.

Крупные холодные капли, прорываясь сквозь толщу меховых лап, бесшумно упали на мягкую землю. Мгновенно пространством завладела темнота. Выбежав из лесного лабиринта, со всех ног помчались к деревенским избам.

Будто воришка, пригибаясь от захлеставшего ливня, Илья заскочил в сени, увлекая за собою Джека, и с успокоением закрыл дверь.

Время шло. Напоённый теплотой август канул в прошлое. День принятия волчёнка на попечение стал рассыпаться в памяти по частицам, да и сам волчёнок стал как родной.

На православной Руси стояла пора рождественских святок, и у добрых людей не было заботы в охоте. Лесные покои за последние дни ни разу не вздрогнули от выпущенной на смерть пули. Валил хлопьями густой снег, застилая охотничьи ходы пушистой периной. Счастливые белки почувствовали разгул и, словно обезумев, гонялись за хвостами, рискуя сорваться в серебряные сугробы.

Стая взъерошенных хулиганов-воробьёв накормилась отобранной у вороны коркой хлеба и расселась на акации, сонно притихнув.

Оторваться от ненужной суеты в этих чудесных краях для горожанина – заветная мечта. Селяне, не знающие толком своего счастья, прозябали тихие дни в промёрзших избах. Из каждой трубы курился тоненький столб белёсого дыма, теряясь в молочном облаке. Редкий мужичок заправлял сани или счищал снег с завалинки. Каждый стремился подсесть поближе к огню и хлебнуть глоток-другой крепкого чая. Сторожевые собаки унылым воем встречали рассвет и надрывным, будто плач, стоном провожали закат. Жизнь замерла. Бесцельная рутина схожих как капли воды дней заковала людей в домах, скрыв и без того уединённое существование чёрной маской.

Однако, в доме Ильи скучать не приходилось. Сейчас у охотника и спаниеля день ото дня подрастал бойкий волчёнок. Шалости стали привычным делом в некогда опустелой избе. Маленькое создание, случайно повстречавшееся поздним летом на лесной тропе, внесло яркую струю в однообразное существование человека и собаки. Волчёнок не был обделён звериным инстинктом и проявлял на птичьем дворе хищное любопытство, несмотря на то, что каждый день видел сытную миску. Нередко во время безобидной игры с псом дикое чадо нешуточно вцеплялось клыками в терпеливого спаниеля. Джек сердился, но сдерживал себя. Поначалу они вообще не ладили. Хмурый пёс даже отстранился от хозяина, считая себя преданным и выброшенным из жизни. Джек часами лениво лежал в кустах сирени, исподлобья поглядывая на нахального выскочку. С глубокой тоской он наблюдал за играми хозяина с новым другом и потом тяжело отводил взгляд в сторону. Тихая печаль съедала Джека изнутри. Он изрядно похудел. Чётко выступила остроносая морда, шерсть сгрудилась в торчащие колтуны, а в лае прохрипели старческие ворчания. Илья почувствовал неладное, и понял, где узел печали. Но расставаться с приёмышем было поздно.