– Это Вы? – спросил я.

– Я, конечно – гордо ответил охотник. – Из-под вашей собачки! Из-под Саяна. Он у него чуть ли прямо не на хвосте висел, молодец! Еле сумел выстрелить. А он сразу же его – за загривок!

– Поздравляю, – я важно пожал ему руку, гордясь за Саяна. – А что там дальше за стрельба была?

– Ваш Саян только успел грызнуть этого подсвинка, а потом вдруг затрещал лес, и Саян бросился на треск, залился вголос, ушел на фланг, и уже где-то там выстрелы были слышны!

У меня радостно затеплело в груди: ай да Саян! Ай да молодец! С правого фланга затрубили коротко в стволы – условный сигнал «отбой загона», сбор всех на зов. Перерезав кабанчику горло, мы пошли на зов, по пути собирая стоящих на номерах охотников. Вскоре нас догнали запыхавшийся Фёдор с ещё одним охотником, а за поворотом лесной тропинки у ног счастливого охотника лежит подсвинок-второгодок. Мы поздравили и этого охотника. А Владимир Сергеевич, председатель охотколлектива, отломал еловую веточку и воткнул в шапку удачливого охотника.

– А кто же там стрелял? – спросил я у охотников.

– Наверное, Август Кузьмич насыпал соли кабану под хвост! – Засмеялись охотники.

А Август Кузьмич Перик – самый возрастной, но и самый титулованный охотник в нашем охотколлективе. Это именно Август Кузьмич посадил когда-то на кукурузное поле боевой самолет с боекомплектом и полными баками, спасая при этом украинский городок и рискуя своей жизнью. Боевой орден Красного Знамени я видел лично у него на пиджаке – на соревнованиях по стрельбе на круглом стенде военно-охотничьего общества.

Не было с нами пока ни брата, ни Саяна.

– Наверное, Виктор там трубил, – резюмировали охотники, имея в виду моего брата.

– Пошли, поможем, может Кузьмичу там плохо, – кто-то озабоченно предложил двигаться в ту сторону.

– А я видел, как Саян гнался за огромным секачом в ту сторону. Мне далековато было стрелять, да и мелькнули они всего на доли секунды, – сказал один из охотников.

Наш разговор прервали очередные позывные метрах в двухстах от нас. Быстро подойдя к месту сбора, мы увидели моего брата и Августа Кузьмича, активно размахивающего руками, а в метрах пятидесяти от них – Саяна, трепавшего шерсть огромного секача, буквально горой торчащего из вытоптанного папоротника. Радости моей не было предела, но я вынужден был соблюдать важность и степенность. Только возбужденный Фёдор толкнул мне в плечо и сообщил: «Саян – красавец!» Охотники загалдели, обступили старого, с трясущимися руками Кузьмича, шутя, хлопали его по плечам, жали руки. Трое из них отправились к поверженному зверю, но тут случилось чудо… Неожиданно для всех, до того занятый своими делами Саян, подпустив охотников метров на десять, приложил уши, оскалил клыки и угрожающе зарычал на подходящих охотников, не подпуская их к добытой дичи. Те, не поняв сразу, прошли ещё несколько метров, и тогда Саян бросился к ним с грозным лаем, заставив остановиться в недоумении и даже страхе.

– Во даёт, – довольно улыбнулся брат, – иди, Коля, нацепи его на шворку!

Я подошел к Саяну. Злое выражение его морды мгновенно сменилось на гордое и счастливое. Он завилял колечком хвоста, глядя то мне в глаза, то на поверженного зверя, из которого вокруг он успел нарвать клоков щетины и пуха. Я взял его на поводок, потрепал по холке, похвалил и отвел в сторону. И теперь он уже абсолютно равнодушно смотрел на то, как охотники потрошили кабана, оттаскивали того к дороге, весело шутили и даже попробовали угостить его жиром и куском лёгкого. Забрав у них лакомство, я сам отнес Саяну, предложив ему попробовать ещё теплый его трофей. Аккуратно, словно смакуя каждый кусочек, Саян не спеша съел почти килограмм угощения и прилег.