Палка, естественно, о двух концах: нарушаешь установленные правила – лишаешься баллов. Это тоже традиционная, но доведенная Лучшими до совершенства система социального кредита, созданная еще в конце Железного века китайцами. Да, было когда-то такое государство, Китай – во многих сферах они обогнали свое время. В Китае на каждого гражданина заводилось дело, личная папка – «дан-ань»7. К каждому такому делу подшивались сведения о физических данных человека, его послужной список, информация о пройденном обучении и успеваемости, характеристики с места учебы и работы, сведения о персональных достижениях и проступках, подробности трудовой деятельности, отметки о членстве в общественных организациях – прочее, прочее. Именно из этих вот папок «дан-ань» родилась, как считается сегодня, первая система социального ранжирования, которая позволила поощрять добросовестных граждан и наказывать тех, кто расшатывал устои8. Позволила контролировать каждого человека, где бы он ни находился и чем бы ни занимался.

Есть, конечно, и недовольные, и даже те, кто готов пойти против человечества и покуситься на его достижения. А как же – там, где сияет свет, всегда есть и тени. Впрочем, если недовольный все-таки не мешает другим и не нарушает законы, если он, даже скрипя зубами от ненависти, выполняет свои обязанности и не пытается обратить в свою ересь других, его не трогают. О нем, конечно, знают – понятное дело, без внимания такого оставлять нельзя. Никто не знает, как далеко он может в своем недовольстве зайти, верно? Но пока не перешел к враждебной деятельности, пускай себе ворчит. А вот если начинает вредить… На каждого такого вредителя найдется управа. Если потребуется, вплоть до высшей меры.

Изгнание – вот она, высшая мера наказания. Цивилизованная, гуманная мера. И тоже, заметьте, имеет корни в глубокой древности, освящена традицией. При всей ее цивилизованности и гуманности эта мера очень эффективна. В самом деле, кому захочется из рая безопасности и гарантированных благ переместиться в дикую Западную Пустыню или другие земли, откуда ушло или куда еще не вернулось Государство? Впрочем… Можно допустить и такое, однако Айвену ничегошеньки о подобных экстремалах не известно.

То, что полностью и навсегда уничтожить преступность очень сложно, если вообще возможно, Лучшие, конечно же, понимали. Уж кто-кто, а они-то понимали. Что смогли исправить – исправили, остальное встроили в систему, сделали ее частью. Так появилась каста тагов. По сути, такая же каста, как и остальные. Пусть многие недолюбливают тагов, это естественно. Точно так же люди не любят змей или пауков. Своего рода пережиток.

«Но зря я все-таки девушку обидел, – снова подумал Айвен. – Ох, зря! Какому-то наваждению поддался. Нужно держать себя в руках, не терять самоконтроля. Гражданин я или нет, в конце концов. Как сказал кто-то: «Ты Лучшим можешь и не быть, но гражданином быть обязан».

У всякого мужчины, очевидно, случается хотя бы раз такое: он приезжает в город, знакомится с девушкой. И все: сам город лишь тень этой девушки. Неважно, долго ли, коротко ли знакомство, важно то, что все, связанное с городом, связано на самом деле с этой девушкой.

Джером Дэвид Сэлинджер, «Знакомая девчонка»

Айвену нравилось бывать в Москве. Конечно, отправляясь в рейс, он всякий раз недовольно ворчал – наверное, это было заложено в генах, ведь точно так же ворчали и его отец, и его дед. С большой вероятностью и прадед, и прапрадед, и остальные пра-пра-пра (сколько бы их там ни было, этих самых пра), точно так же нудно ворчали перед дорогой. Хмурили брови. Сомневались в погоде, почесывались. Долго пили горячий утренний кофе, как бы оттягивая момент отъезда. Жаловались, ясное дело, на ломоту в спине, гастрит и геморрой – профессиональные болезни водителей-дальнобойщиков. «Ну почему Лучшие не найдут способ навсегда избавить нас от геморроя, – говорил отец. – Вот это было бы дело!» Теперь так говорит и Айвен (сам себе, ведь жены и детей он до сих пор не завел).