Тут есть поля злаковых культур, фермы с животными и самая большая тюрьма во всем королевстве. Во всем. Не только в этих землях.

– … пока их сортируют по группам крови и ее маркировке, подготовьте списки калек с передовой. Мы скопили достаточно, чтобы продавать части еще и центральной армии, – голос моей госпожи звучит уставшим, но все еще крепок. – Чем больше будет солдат, которых мы поднимем на ноги, тем больше внимания будет нашим землям от столицы. А где внимание…

– Там и финансирование, госпожа. Мы вас поняли. Сделаем в лучшем виде. Наши автоматоны получили новые линзы и доработки. Так что теперь, после отделения части тела, слюнявчики не умирают.

– Экономия ресурса – это хорошо, пусть тут и с запасом…

Прекрасный план. Она как всегда превзошла любые ожидания. Господин регент гордился бы. Если бы знал, что тут происходит.

Я через закрытую дверь слушаю диалог госпожи с фермерами, а сам смотрю, как выгуливают пустые оболочки. Простые человеческие оболочки. На них нет одежды, волос, причесок. Нет ни украшений. Нет ни обуви, ни душ. Да. Это просто тела. Единственное, что они могут, так это стоять или брести. Садятся или ложатся они лишь для того, чтобы поспать. И если это не вовремя, то их просто расталкивают, чтобы они выработали общий режим сна и бодрствования.

Большое поле с этими живыми мертвецами. Бледные тела бродят, проветриваются. Щупают босыми ногами притоптанную траву. И все, что их сдерживает, так это невысокий заборчик, который преодолеет даже ребенок. Но они не могут. Слюна свисает с подбородка, глаза глядят, но не видят, и лишь редкое мычание вырывается из их ртов, когда голосовые связки пытаются сокращаться, боясь, что навсегда потеряют свою работоспособность.

Слюнявчики бродят по полю и еле слышно мычат. Как скот. Даже заборчик такой же, как у лошадей или коров.

Точно… лошадь бы новую.

Автоматон перекинул свою длинную тощую лапу через здание фермерства и стометровыми шагами побрел к стаду мертвецов.

Нагнулся.

Засветил одного слюнявчика, ткнул его иглой и через секунду яркой вспышкой выжег на нем букву и ряд цифр. Пометил.

Еще одна лапа махнула надо мной.

Еще один подоспел на помощь.

Подошел к засвеченному слюнявчику и аккуратной рукой-манипулятором положил того в одну их сетей, что закреплены на фюзеляже, высоко над землей.

Видимо, после приказов ее высочества, они успели запустить программу сортировки.

Прекрасная идея, возвращать покалеченным людям их руки и ноги. Нет, конечно это чужие руки и ноги, но как ни посмотри, а их прежние хозяева вряд ли будут сильно против.

Здорово думать о таких хороших и правильных нововведениях. Приятно и тепло на душе становиться. Все ради людей. И это настолько воодушевляет, что хочется улыбаться.

Только вместо этого я почему-то сжимаю своей живой рукой, свою неживую руку.

Жаль, что раньше такого еще не было. Жаль, что принцесса тогда была еще слишком юна.

Жаль, что преступников в нашем королевстве просто казнили.

Ведь для них есть куда более правильное применение.

Даже эти высоченные машины, что сортируют и собирают живых мертвецов, когда-то были одними из них. Возможно, тот, что маркирует, только что засветил вспышкой свое бывшее тело. Пометил его жгучим светом, оставил ожог на спине. Интересно, узнает ли он себя, если увидит?

Нет. Глупость. Душа в них лишь сгорает, как топливо.

Неосязаемая. Невидимая. Просто сгусток какой-то энергии.

Как кондукторы вообще могут понять, что вынули душу из тела? Опыт или чутье?

Или что-то другое?

Но как ни посмотри, а наши восточные земли шагнули дальше всех. Больше сборов налогов, больше техники, больше производств. Больше тел и больше душ, собранных с населения. Да и к тому – же, всех пленных, которых захватывает центральная армия, или наш восточный гарнизон… всех их везут сюда, как в перевалочный пункт. Вот и получается, что люди до транзита доехали, а дальше… А дальше они уже не вернутся домой. Им уже не нужно.