– Вполне устраивает, я согласен. Спросить хотел… я комнату снимаю, но отсюда очень далеко, добираться придётся не одним транспортом. Может тут недалеко сдают  комнату? – спросил Саша.

Геннадий Николаевич и Валера переглянулись.

– Я неподалёку снимаю комнату, пешком сюда прихожу. Можно с хозяйкой поговорить, ещё одну кровать поставить, комната большая, площадь позволяет и мне платить меньше. А ей, я думаю, без разницы, лишь бы платили столько, сколько ей нужно. Хочешь, вечером сходим к ней, она в соседнем доме живёт, с сыном и снохой, внук у неё. Как я понял, сын так решил, чтобы квартиру матери сдавать, деньги, скорее всего, забирает себе, хотя мне по барабану, – сказал Валера.

– Здорово! Я согласен, вдвоём веселее, – согласился Саша.

– Вот и хорошо, поели? Пора за работу! – вставая с ящика, сказал Геннадий Николаевич.

– Сегодня ты убираешь со "стола" и посуду моешь под краном, на улице, – сказал Валера, встав следом за Геннадием Николаевичем.

– Хорошо, без проблем, а может нам приобрести небольшой стол и табуретки? Всё-таки это наше рабочее место, там плакаты повесить можно, – взглянув на стену, сказал Саша.

– Хорошая идея, мы подумаем над этим, а сейчас работайте, завтра хозяин за тачкой прийти должен, – ответил Геннадий Николаевич и сам принимаясь за работу.

Кстати, Геннадий Николаевич, будучи владельцем сервиса, работал наравне с ребятами, он и прежде ничем не отличался от своего помощника, Валеры. Саше Геннадий Николаевич понравился своей прямотой, работоспособностью и простотой в общении со своими подчинёнными, как считал он сам. Валера Саше тоже понравился, он подумал, что обрёл настоящих друзей и был рад, что будет жить вместе с Валерой. Только порой им овладевали тяжёлые мысли и нехорошее предчувствие.

Сашенька, сжимая руку Фёдора, с надеждой смотрела на него, всё же думая, что отец не сможет убить человека.

– Что же Вы молчите, Фёдор Константинович? Или же… его больше нет, да? – спросила Сашенька, разжимая пальцы и отпуская руку Фёдора.

Она вдруг беспомощно упала на его руки. Но сознание Сашенька не потеряла, она просто была обессилена и Фёдор, подняв на руки, положил её на кровать.

Она никогда так официально его не называла, то ли от волнения, то ли, чтобы он сказал правду, Сашенька назвала его по имени отчеству.

– Сашенька? Тебе плохо? Я врача позову! – испугавшись и выскакивая из палаты, воскликнул Фёдор.

Его мучила совесть, ведь быть может от него сейчас зависело, чтобы Саша и Сашенька встретились, пусть тайно, но она будет знать, что он жив и может быстрее поправится. Сашенька закрыла глаза и тяжело дышала, плакать она уже не могла.

– Бабушка, забери меня к себе, умоляю… я хочу уйти туда… там, наверное, нет жестокости и лжи… там покой и умиротворение, наверное… а тут ложь и жестокость, любви нет… – уходя в глубокий, но короткий сон, бормотала Сашенька.

– Доктор? Мне нужно с Вами поговорить… я прошу прощения, но и Вы поймите меня! У меня такое состояние, вернее… дочь в таком состоянии, я волнуюсь за неё! В конце концов, я её отец! – без стука войдя в кабинет Елены Владимировны и подходя к её столу, сказал Сергей Викторович.

Женщина ему не предложила присесть, но сама встала из-за стола и обойдя его, подошла к нему.

– Но отец так бы не поступил со своей дочерью, – спокойно ответила Елена Владимировна.

– Не понял… как я должен был поступить со своей дочерью? Согласиться на её брак с этим босяком? Чтобы потом вся Москва судачила обо мне и моей семье? Что Вы вообще знаете о нашем обществе? У Вас есть дети? Вы понимаете, как тяжело принимать решения? Вадим любит её, его отец дипломат и у Вадима блестящее будущее! А что мог бы дать моей дочери этот её Саша? Он даже в институте не учился! Хм… я думаю прежде всего о будущем дочери, – то выкрикивая, то говоря спокойно, ответил Сергей Викторович.