Димитрий молча закурил сигарету. Дымя, он смотрела по сторонам, будто Линды и не было вовсе.

– Кому или чему принадлежать решает человек своей силой воли. Я не принадлежу прошлому, отнюдь. Но ещё нет сил ступить в настоящее. Я думаю, моя свадьба с Сарой поможет сделать это быстрее. И Линда, – он пристально посмотрел на нее, – откуда у тебя это письмо?

– Я вчера зашла к тебе, ты был в душе, увидела на столе письмо. Прочитала и забрала. А Даниэль забрал его у меня.

– Тебе не следовало так делать, Линда. Хотя сейчас это не имеет значения.

– Я хотела показать его Саре и…

– Сделать ей больно. Зачем, Линда?

– Я тебя люблю, – тихо сказала Линда и улыбнулась. – Неужели ты совсем ничего ко мне не испытываешь и тебе так невыносимо моё присутствие?

– Линда, я не могу ответить тебе взаимностью.

– Хорошо. В любом случае, позаботься о Саре. Я плохая мать. Но ты позаботься о ней, пожалуйста.

Она откинула волосы с плеч, встала и вышла из ресторана. Димитрий остался сидеть за столиком. Взял недокуренную сигарету Линды и втянул в себя дым. – Тебе не следовало забирать письмо, Линда, – сказал он сам себе. Потушил сигарету, взял чемодан и вышел из ресторана.

Зайдя в кабинет, Сара села за папин стол. Ей нравилась дубовая массивная столешница, глубокое кожаное кресло, немного протёртое. На столе она разглядывала папины карандаши, блокноты, книги, портсигар, какие-то керамические звери стояли в ряд на краю стола, а между ними стоял конверт. Покачавшись немного на стуле, Сара достала аккуратно конверт, чтобы фигурки не упали, там было письмо. Она решила его прочитать:

«Я знаю, что в письме мне будет выразить легче то, как сильно я по тебе скучаю. Ловлю воспоминания о тебе в прохожих, в запахе кофе по утрам, в стуке чьих-то чужих каблуков. Я всё чаще задаю себе вопрос, зачем мне всё, что я делаю? Зачем в принципе я что-то делаю? Зачем пишу это? Зачем помню? Зачем хочу чего-то? Многие вопросы так и останутся без ответа, пока мы живём. Наверное, все ответы там, где-то за гранью познания. Каждый день я вспоминаю тебя. Я никогда, никогда в жизни не смогу простить себя, я буду виноват и через сто лет, когда мои правнуки будут жить вместо меня, они тоже станут искуплением моей вины перед тобой. Прости меня, если сможешь. Уже слишком поздно. Тебя уже нет, а я все ещё живу тем днём. Я тебя очень люблю, Франческа. Влюбился ещё тогда, в музее. А потом, как ты танцевала в Испании, как забавно стучала кулачками по столу в такт фламенко. Как неумело поцеловала меня на пирсе. Верю, что у любви нет прошлого времени.

Иногда я виню и тебя. Почему ты так поступила? Зачем? Мне хочется, чтобы и ты тоже несла это чувство вины со мной. Но разве ты можешь быть виноватой?»

Сара не успела дочитать, в дверном замке послышалось копошение ключа. Нужно было бежать.

У Сары в голове роились и жужжали мысли, но она понимала, что навеяны они, скорее, романами о любви, чем реальностью. В прихожей уже был слышен мамин голос. Сара в страхе поспешно убрала письмо в карман и стремительно вышла из кабинета.

– Сара! Я дома! Ты здесь?

– Да, мама! – крикнула в ответ Сара. – Я уже поела и буду делать уроки.

– Хорошо. Я скоро снова уеду. Вернусь уже завтра утром!

Сара вышла в столовую, мама там пила вечерний кофе.

– Мама, а когда придёт папа?

– Он не приедет. Занят, как всегда.

Саре хотелось обсудить с мамой предстоящую свадьбу, поговорить, но Линда сидела мрачная и недовольная.

– Я тогда пойду, мам?

– Иди.

Сара стала засыпать, а свет в гостиной ещё горел. Линда не уехала той ночью, заснула прямо за столом. Сара решила её не трогать, накрыла сверху пледом и выключила свет. Она посмотрела на маму. Когда та спала, то напряженность с лица ушла, и проявился возраст и усталость. Руки с выпуклыми венами лежали на столе. Они были исколоты. Сара догадывалась, что мама злоупотребляет наркотиками, ещё с юности. Папа как-то отвозил её в клинику, потом в другую, но безуспешно. Линда говорила, что это напоминание о прошлой жизни останется с ней навсегда. А может, она и не хотела от этого отказываться, нарочно приближая неминуемую смерть.