Оттепель продолжается. В наших рядах панические настроения: «Шеф! Все пропало. Снег тает. Сосульки сами отваливаются! Скоро будем без работы!» Поздно вечером посыпал снег, хоть и без особого энтузиазма. Ура! Снеговые лопаты, ломы и топоры наготове. Одежда и обувь к утру просохнут.

Вспомнился эпизод, произошедший первого апреля прошлого года. С утра, если мне не изменяет память, солнечная теплая погода. Лишь кое-где виднеются остатки снега. Еду в электричке на работу. Начальство сообщило, что с кровли первого корпуса «Светланы» выполз и завис над входом в ОАО «Цыпленок» край огромной льдины, и ее надо столкнуть, пока она сама не упала кому-нибудь на голову.

Настроение, как и должно, быть в такой день, праздничное, весеннее. Звонок по мобильному телефону. Саня Букреев сообщает, что льдина упала и можно не торопиться. «Ну, да, – улыбаюсь молча, – и спина у меня сзади белая». Помню, какой сегодня день, поэтому с самого утра готов к таким приколам. Снова звонок. Опять Саня: «Леня (это наш шеф) сказал, что без тебя справимся». Игнорирую и продолжаю путь.

Прибыв на место, вижу: подтаявшая льдина вышла уже на полметра. Нужен лишь слабый толчок.

…На дорогу, установку ограждения и оцепления, подъем на крышу, привязывание веревок, страховку, а также на обед и шутки-прибаутки ушло несколько часов. На подталкивание льдины в нужном направлении – несколько секунд. Но это тоже наша работа.

У меня прохудились рабочие сапоги. Иду в торговый центр «Светлановский». На мне полный боекомплект – рваный ватник, монтажный пояс, гремят карабины. Хорошо, не прихватил с собой лом и снеговую лопату.

Захожу. Охранники в строгих костюмах, полупустой зал, на витринах – косметика от Версачче, запонки от Армани, на манекенах – одежда от «Дольче Габанна». Шаркаю рваными сапогами по блестящей плитке.

– Что вас интересует?

Приветливость в голосе охранника, совершенно соответствует выражению его лица. Насмешливо-презрительные нотки хорошо замаскированы. Не нравится мне их работа. На месте любого из них я бы застрелился. Целый день сидеть, клевать носом, глазеть по сторонам и ждать, когда же закончится эта чертова смена. Но каждому свое. Возможно, он тоже захотел бы свести счеты с жизнью, подвесь его на веревке в мороз и ветер.

Чего бы я хотел? Показываю на свои сапоги, мокрые насквозь.

«У нас этого нет», – слышу короткий ответ.

Киваю головой, бурчу под нос, что не туда попал, и убираюсь восвояси.

Прежде, чем выйти на крышу пятнадцатого корпуса, обхожу помещения второго этажа, где расположены швейные мастерские, и монотонным голосом объявляю: «Внимание, сейчас будем бить стекла! Будьте осторожны, не подходите к окнам. Будем бить стекла!» Женщины встречают меня многозначительными улыбками.

В прошлом году Вова Давыдов сколол с крыши изрядную глыбу льда, которая стукнулась о трубу, идущую по фронтону здания, и влетела в окно мастерской – прямо рядом с девушкой, строчившей на машинке. Та от потрясения подпрыгнула. Ее долго колотило. Она боялась сесть за машинку. Молодую швею отправили домой с наставлениями вызвать врача в случае продолжения трясучки. Назревал крупный скандал.

«Спокойно, – сказал Вова, после того как заменил фанерой разбитое стекло. – Девушки любят пугаться по пустякам. Я пообещаю на ней жениться, и она успокоится. Или наоборот, испуг от моего предложения будет такой силы, что она надолго забудет о ледяшке, упавшей под ее стул».

Не знаю их дальнейших отношений. За эту зиму на этом корпусе на моем счету сорванная вместе с кронштейнами труба низкого давления, два разбитых стекла в швейной мастерской и ни одного обещания жениться.