– Ага. Понял, – кивнул Санечек. – Я смотрю в небо и там просто не во что прицеливаться глазами.

– Правильно, – подтвердил Тох Тошич. Ты смотришь в небо расфокусированным зрением, потому что там целится не во что, поэтому видишь много синего неба. А потом появляется самолет, ты прицеливаешься на него и смотришь. Сам самолет, ты различаешь хорошо, но вот синего неба в это время видишь уже совсем мало.

– Вот так и дети, – подхватила разговор играющая с листиком Эллинка. – Родившийся ребенок еще не умеет целиться глазами, просто еще не научился. Поэтому и видит много чего вокруг, в том числе и ангелов из тонкого мира. А маму с папой он видит темными пятнами. Но он знает, что это мама и папа, хочет их поскорее увидеть и учится своими глазами целиться, фокусироваться.

– Ага, – снова вступил Тох Тошич. – И научившись, целится глазами, и видеть папу и маму, ребенок начинает целиться на другие вещи, на бутылочку с молоком, на погремушки, на сестричек и братиков, на бабушек и дедушек. И чем больше растет ребенок, тем все больше он узнает новых предметов и все больше смотрит вокруг сфокусированным зрением. А смотреть ни во что, не целясь, потихоньку забывает. А взрослый человек вообще уже не помнит, как это, смотреть никуда не целясь, поэтому большинство взрослых не видят своих ангелов-наставников. И чем старше становится человек, тем труднее ему снова научить свои глаза никуда не целится. Поэтому дедушка ни нас, ни своих ангелов не увидит.

– Я вспомнил, – сказал Санечек. – Мы с папой купили в магазине книжку с волшебными картинками. Папа сказал, что они еще называются объемными. Так вот, когда на них сперва смотришь, то совсем ничего не понятно. Одни пятна и загогулины всякие. А потом вдруг раз – и оказывается что там смешной и пузатый Карлсон нарисован, или Дед Мороз.

– Правильно, Санечек. И тогда у тебя почти сразу получалось увидеть картинки, а папа долго не мог научиться. Потому, что он уже взрослый и давно разучился смотреть как надо, никуда не целясь глазами. А ты еще ребенок и еще не успел совсем разучиться.

– А почему же тогда я вас раньше не видел? – Санька растерянно посмотрел на своих ангелов.

– Видел. Первые два года, пока был совсем маленький. Не только видел, но и разговаривал мысленно. А потом все реже и реже стал видеть.

– Стал разучаться?

– Ага. А вчера, когда ты заглянул в колодец, там было темно и только синее небо отражалось в воде. Там не на чем было фокусировать зрение, не во что было целится. Вот твои глаза и расфокусировались. И ты сразу увидел Эльку. И теперь ты нас видишь снова.

– Это здорово! – радостно произнес Санечек, но тут же снова сник. – Но как же тогда, нам помочь дедушке.

– Есть способ. Но сначала, нам многое надо тебе рассказать, – Эллинка встала на ноги и отряхнула свое серебристое платьишко. – Давай, вылазь из-под кизила, идем к дому.

Санечек покинул свой штаб и зашагал к дому по едва видимой в молодой траве, тропинке. Ангелы плыли рядом, и Эллинка продолжала рассказывать Саньке:

– Все в мире живое. Даже земля, даже камни. И все в мире для человека, потому, что он главный. И растения и животные стараются служить человеку. Вот Мурзик и Мультик легли рядом с дедушкой, потому, что лечат его. Мурзик вообще старался лечь туда, где у дедушки болит. Потому, что кошки умеют снимать боль.

Пока Эллинка рассказывала все это Санечку, компания успела подойти к дому.

– Теперь видишь вон тот большой орех, что стоит между домом и огородом? Он защищает дом со стороны огорода. Дом и всех, кто в нем живет.

– А от кого защищает? – спросил Санечек, с уважением рассматривая старое дерево.