– Не оправдала высокого доверия. Босс велел заявление вам отдать. Так что…

Не знаю я что сказать. Не очень приятно это всё… Я отхожу от стола Синицкой и направляюсь в свой кабинет. В это время распахивается дверь и в приёмную входит Градов. От его вида у меня сердце в пятки улетает. Высокий, сильный и немного надменный, он врывается внутрь, и во мне вспыхивают очень разные и противоречивые эмоции.

Красивый тиран. Эксплуататор. Деспот...

Судя по удивлению в его глазах, он не ожидал снова меня когда-нибудь увидеть.

Замешкавшись лишь на долю секунды он идёт прямо на меня, и я едва успеваю уклониться от его траектории. Бросив на меня уничтожающий взгляд, он проходит к себе в кабинет.

– Не поздоровался, значит настроение плохое, – шепчет Синицкая.

Пойду-ка я тоже к себе, займусь делом. Я закапываюсь в бумаги, поэтому не сразу понимаю, о чём речь, когда ко мне заглядывает секретарь Градова

– Катя, говорит она, – тебя генеральный на ковёр вызывает. – Всё бросай и скорее к нему. Давай, беги.

Ого, к этому я не готовилась. Я следую совету Александры Германовны и спешу к Градову.

– Здравствуйте, – едва слышно говорю я, открывая дверь. – Вызывали, Андрей Дмитриевич?

– Вызывал, – говорит он низким, с едва различимой хрипотцой, голосом. – Хочу прояснить кое-что.

11. 11. Когда не хватает воздуха

Я несмело подхожу ближе. Градов внимательно смотрит на меня, не отрываясь, как рентгеном просвечивает и я чувствую, как от этого пронизывающего взгляда по телу начинают бежать едва ощутимые токи. Присесть он не предлагает. Повисает довольно долгая пауза. Я замечаю на его столе своё заявление и распечатанную пояснительную записку к техзаданию.

– Я посмотрел твои соображения по постановке задачи, – хмуро говорит он. – Толково. Печально, что приходится тебя увольнять.

Ну не увольняйте, раз такое дело… И когда это мы успели перейти на «ты»?

– Но в сотрудниках я больше всего ценю искреннее желание нашей общей победы. Мне нужны люди, которые горят на работе, те кто достигает успеха, а не увиливает, да выкручивается, а потом уж если припрёт, только в этом случае делает то, что от него требуется.

Что за глупость?! Уж я-то точно не такая! Чушь! Увиливать от работы? Вообще не про меня. И если я уже, всё равно, уволена и терять мне нечего, то расставлю точки, там где надо.

– Я прошу прощения, но я себя к таким не причисляю. Вы совершенно неверно составили мнение обо мне. Если я такая, как вы говорите, откуда взялась пояснительная записка на вашем столе?

– Что?! – грозно восклицает он, и в его чуть хриплом голосе проскальзывают нотки гнева.

– Я говорю, что от работы никогда в жизни не отлынивала. Так что…

– Не оправдывайся, – обрубает он и в тёмных глазах проблёскивают молнии. – Поздно. Научись слушать, этот навык тебе в будущем пригодится.

Молнии в его взгляде отзываются во мне смутным тревожным и тянущим чувством, неясным шёпотом и лёгкой дрожью. Я прикусываю губу. Но, если честно, обидно выслушивать про себя то, что не имеет ко мне ни малейшего отношения. Это прямо-таки оскорбительно. Хотя доказывать ему что-то вообще не имеет смысла. С другой стороны, для чего вообще всё это представление?

– Слушайте, Андрей Дмитриевич, зачем вы мне всё это говорите? – не выдерживаю я. – Напутственное слово что ли? Так я в нём не нуждаюсь, потому что это всё вообще не про меня. Я не такая. Вы меня совсем не знаете. Я как раз ответственная и целеустремлённая, настроенная на совместный успех. Посмотрите отчёты, во сколько я прихожу и во сколько ухожу с работы. Хотя, ладно… Вам-то что! Нанять, уволить разницы нет. Мы же для вас просто сверчки...