– Завтра утром заявление моему секретарю.

10. Пора всё прояснить.

Блин! Вот же невезуха! Только порадовалась, что всё так удачно сложилось и тут на тебе…

– Клим! Ну что за подстава! Из-за твоего ужина я работы лишилась! Вот приспичило тебе в ресторан идти… Исчезни с глаз моих. Век бы тебя не видела.

Я беру тарелку со стола и в сердцах бросаю её в мусорную корзину, а следом отправляю и пачку бумаг с кусочками копчёной рыбы. Хорошего плавания.

Клим выглядит немного растерянным.

– Да ладно, Кать. Ты чего расстроилась? Всё нормально будет. Я с Градовым поговорю.

– Серьёзно? Ну здорово! Вот спасибо тебе. А что же сейчас не поговорил? Тут такая работа намечалась! Интересная, ответственная, важная…

Мне прям реветь хочется.

– Послушай, – произносит Клим мягко. – Получилось не очень хорошо, конечно, но я не понял, за что он тебя увольняет.

– Эх, ну теперь всё. Без твоего понимания ведь ничего не произойдёт и Градов будет ждать сколько угодно, пока ты, наконец, не осознаешь, за что это он меня увольняет.

– Да подожди ты со своим сарказмом. Толком-то объясни.

– За то, что какой-то казанова клинья подбивает к молодой сотруднице, хоть это и запрещено на рабочем месте, а та, вместо усердного труда, врёт и пытается найти предлог, чтобы пойти с этим казановой в ресторан, а когда её уличают, ещё и ерепенится.

– Жесть. И за это увольнять? Забей. Теперь у тебя есть я. И это, возможно, лучшее, что могло случиться в твоей жизни.

Он подмигивает и выглядит исключительно глупо.

«Хвалилась овца, что хрен как у жеребца», – ворчит бабушка.

– Короче, – уверенно говорит Клим, – если уволит, я тебе помогу. Обещаю. Я в бизнесе не последний человек. Устрою тебя в «Орион». Если нравится аналитика, без проблем, договорюсь со своим преемником. Он мне не откажет, я думаю.

«Думает Клим – тесать хочет клин. Болтун он, Катька», – сердится бабушка.

– Я же тебе уже один раз помог с работой? И ещё раз помогу. А ты мне поможешь.

– Отлично помог, молодец. И я тебе помогу. Давай я тебе отдамся сейчас. Прямо здесь. Ты как, не против?

– Не против, конечно, – вдруг начинает он смеяться сухим, кашляющим смехом.

«Тьфу…» – плюётся бабушка.

– Ладно, Кать, – говорит Клим отсмеявшись, – поехали поужинаем и всё обсудим. Есть же всё равно нужно, правда? А слезами горю не поможешь. Я сделаю пару звонков и разузнаю, что к чему.

Да что ж ты не уймёшься никак…

– Давай ты сначала звонки сделаешь, а потом уже будешь здоровое питание пропагандировать. Твой ужин мне уже довольно дорого стоит, между прочим.

– Нет, сейчас плохое время для звонка. Надо попозже.

Ну, попозже, так попозже.

– Значит так, – говорю я, приняв решение. – Я страшно устала. Настроения у меня нет, ну вот совсем. А поскольку я не пью, сидеть и лить слёзы над стейком, мне кажется глупым. Стейками мозги не затуманивают, правда же? Поэтому, сейчас я поеду домой, быстро поем простой еды и лягу в постель. Почитаю минут пятнадцать любовный роман и усну. А ты езжай в ресторан или куда хочешь. Понимаешь меня? Если сможешь мне помочь с работой, буду тебе благодарна. Если не сможешь, значит так тому и быть. Вот такое моё решение, окончательное и бесповоротное.

– Ну ты сурова, Катерина, – качает головой Клим, явно скисая. – Ладно, понял тебя. Но если найду тебе работу, точно не отвертишься от ужина и не только.

– Если найдёшь, посмотрим. Работу я из-за тебя потеряла, помнишь, да?

– Но ведь и нашла благодаря мне.

.

– Ба, я дома, – кричу с порога.

Бабушка меня игнорит, не отвечает. Зато Даня несётся как молодой скакун и с разбегу врезавшись в меня, обнимает за ноги. Вот кто меня любит, так любит.