– Конечно, – разрешила она.

Проигнорировав ширму, фарца принялся примерять штаны прямо у нас на глазах. Подвигав бровями на трусы расцветки американского флага, мама решила:

– Пойду чайник поставлю.

– Козырно! – одобрил мамину работу Фил, похлопал ладошками по бедрам и приземлился на диван. – В них и пойду!

– Грац с обновкой! – поздравил его я.

– Как-как? – Понравилось ему и это. – «Грац»?

– Поздравляю, – расшифровал я. – От английского…

– Понял, не тупой! – самонадеянно заявил он и выдал мне еще пластинку жвачки.

– Спасибо! – убрал в загашник и этот подарок и достал взамен патч с питбулем, положил фарцовщику на ногу: – Смотри, какая штука есть.

– Козырно! – оценил он. – Подарок?

– Было бы мое – подарил бы, – скорбно вздохнул я. – Но это же мама вышивала, трудилась, глаза портила… – развел руками.

– Сколько? Он один у вас? – спросил Фил, рассматривая патч на вытянутых руках.

– Пятнадцать рублей штука, еще вот такие есть… – выложил ему на ноги остальное.

– Теть Наташ! – обратился фарцовщик к вернувшейся в комнату маме. – А может, Сережку к нам пристроить? Нам башковитые нужны.

– Ну уж нет! – не позволила она.

Пожав плечами с видом «не больно-то и хотелось», Фил начал торг:

– Пятнадцать – это несерьезно! Это же просто заплатка!

– Заплатка – это дыру в совковых шмотках затыкать! – поправил я его. – А это – атрибут стиля! Называется «патч».

– Патч? – задумчиво почесал фарца подбородок. – По пять!

– Прикинь, такого ни у кого нету! – добавил я аргумент. – А у тебя будет! Тупо самый модный чувак на районе! По четырнадцать!

– Я и так! – самодовольно фыркнул Фил и повысил ставки: – По семь!

– Работа мелкая, кропотливая! – показал на аккуратно вышитые клыки пса. – Ручная! Меньше тринадцати рублей не стоит!

– Да я теперь хоть сам таких наделать могу! – выкатил фарца последний аргумент и виновато посмотрел на маму, продемонстрировав остаточное воспитание: – Извините, теть Наташ, у вас очень здорово получилось!

– Давай тогда по десять, – предложила мама.

– Ай, идет! – махнул рукой Фил и рассчитался с мамой за джинсы и «заплатки». Еще за рубль она пришила ему на левую ногу череп, на правую – питбуля. Обувая кроссовки марки «Адидас», Фил спросил: – А если я вам неликвидных джинсов принесу – вы еще сделаете, теть Наташ? Только уже по девять.

– Неси, – кивнула довольная мама.

Когда дверь за гостем захлопнулась, мы дали друг другу пять.

– Надо гитару тебе новую купить, – решила мама. – А эту вернем деду Леше.

– Это будет правильно, – кивнул я.

– Сам сходишь, – решила мама и выдала мне аж пятидесятирублевую бумажку: – Вот, только хорошую бери! А на сдачу Катю в кино сводишь, – подмигнула. – А те не трать, копи на что-нибудь. Проигрыватель, например! – подсказала благородную цель и спросила: – Еще эксперименты будут?

– А у тебя есть каталоги с одеждой? – спросил я.

– Полно! – фыркнула она. – А ты что, забы… – Осеклась.

– Старого нет – будет новое, – успокоил я ее.

Каталоги оказались, конечно же, советскими. Нашел модель в белых брюках и красной клетчатой блузке.

– Штаны вот так… Блузка вот так… Здесь – клевый белый ремень.

– Я себе такое сошью, – моментально оценила мама моду грядущих семидесятых годов. – А еще что?

«Еще чего» было много, и по итогу мама решила завтра обойти всю фабрику – посоветоваться.

– Дешевле двухсот платье не отдам, – решительно кивнула она особо удачному эскизу и тут же принялась что-то кроить.

Я же сходил помылся в душе при помощи хозяйственного мыла (что поделать), почистил зубы зубным порошком и лег спать – уже десять вечера, солнце село!

С утра мы с тетей Надей сходили в поликлинику – здоров! – и она помогла мне отыскать универмаг, где за сорок рублей (мама же сказала брать хорошую) купил себе акустическую гитару производства фабрики музыкальных инструментов имени А. В. Луначарского и отказался от покупки футляра – это ж не чехол, а натурально деревянный сундук. Зато купил запасные струны – тоже дорого, блин. Может, подумать о кладах еще разок?