– Дома всегда лучше, – с улыбкой кивнул он.

Сделав небольшой крюк, посетили Гинзу – главный торговый район Токио – где я совершенно ужасным способом «слил» три четверти заработанной рекламными контрактами валюты, купив всем своим девочкам (в широком смысле – включая бабушку Эмму) эксклюзивные, дорогущие кимоно ручной работы самого пафосного японского мастера. Десять тысяч долларов за штуку, просто очуметь, но я же тоже человек, и иногда светящиеся от радости родственные, дружеские и любимые глазки перевешивают метафорический кирпичный завод, который я на шелковые тряпочки и спустил. Легко пришло – легко ушло! На подарки попроще набрал дешевых, но симпатичных манэко – котиков с поднятой лапкой. Часть – в формате копилок. Себе одного поставлю.

– Себе – ничего? – спросил не осуждающий меня (по крайней мере вида не показывает) товарищ посол по пути в посольство.

– Так мне все что надо по каталогам привозят, – пояснил я. – Смысл по торговым центрам бродить? Долго и неудобно. А вот такое, – погладил рукой стопку нарядно упакованных кимоно. – Такое по каталогам не выберешь – их там просто нет. Но вы правы – что-то иногда можно и для себя. Посоветуете мне хорошего мастера бонсая, Эйдзи-сан? Хочу сосну в горшочке.

– В каком стиле? – уточнил он.

– В наклонном, – подумав, выбрал я. – Меня вдохновляют клонимые ветром деревья – обладая гибкостью, они не ломаются. Буду благодарен и за подробную инструкцию по уходу за растением.

– Я обо всем позабочусь, Тукачеву-сенсей, – пообещал японский куратор.

Прохладные струи воды приятно били по уставшему от жары, не единожды пропотевшему и провонявшему чужим табаком телу. Душ в посольстве общий, поэтому, в целях безопасности, под соседним полощется дядя Герман, а вот остальные три – свободны. Большая часть сотрудников еще на работе потому что. Как-то прямо неловко – не из-за наготы, а из-за отсутствия перегородок. Как в тюрьме, блин! Ох уж эта Родина. С другой стороны – может от этого «чувство локтя» вырабатывается?

Ведущая в раздевалку дверь хлопнула, мы с товарищем подполковником обернулись – Витька-полуказах зашел, тоже решил освежиться, видимо. Рядовых сотрудников велено пускать, я же не настолько зазнался, чтобы в одиночестве банные процедуры принимать, пока остальные злятся и обламываются. Поздоровались, пацан пристроился к соседней от меня лейке. Продолжив процедуры, я немного смутился – пялится, зараза такая. Но эрекции, прости-господи, нету, так что может просто из любопытства? Я же типа Электроник, вот, человечность проверяет. Но пялится безбожно – это в конце концов невежливо!

– Как жизнь? – не выдержал я.

Дядя Герман хрюкнул.

– Нормально, – смущенно буркнул Витя. – А это от пуль у тебя шрамы?

– От них, – не без облегчения подтвердил я.

Вот она разгадка – шрамы у меня довольно жуткие, и интерес к ним я понять могу.

– А пули остались? – спросил он.

– Одна есть, – подтвердил я. – Из груди вынули, дома храню, под бронестеклом на память.

– Ничего себе! – восхитился он. – А в меня пока не стреляли.

– Радоваться надо, – веско заметил дядя Герман, у которого туловище вообще хоть в музей непростой жизни сдавай – и колотые, и резаные, и рваные, и огнестрельные – все собрал.

– Согласен, – поддакнул я. – Когда стреляют – это больно и страшно, я бы, например, больше не хотел.

– Буду радоваться, – пообещал пацан.

Вроде даже искренне. Смыв с себя мыло, он свалил.

– Странный какой-то, – поделился мнением дядя Герман.

– Странный, – согласился я. – На чужбине вырос – может поэтому?

– Другие-то обычные, как у нас, – не согласился он.