– Спасибо. Немножко – это приятно, – благодарно улыбнулся я. – Кофею?

– Можно, – кивнула она и зашла в квартиру.

Стандартно никого нет, один ленивый Сережа спит аж до восьми – ему же не в школу. Мама пыталась остаться – вдруг сыночку опять грустно станет? – но, судя по ехидной улыбке после взгляда на часы и спешного ухода «к Эмме Карловне» ровно десять минут назад, решила поручить меня Вилке. Она же не слепая, и видит, что мне с «Виталиной Петровной» время проводить нравится.

– Меня тоже бросали, – повесив тонкий плащик (прохладно по утрам) на вешалку, выдала совершенно неожиданный факт Вилка.

– Сказочный долбо*б, – оценил я личностные характеристики «бросателя». – Расскажешь?

– Да что там рассказывать, – расстегнув молнии сапог, аккуратно сняла, и мы пошли на кухню. – Когда из больницы выписали… – указала на скрытый блузкой и пиджаком шрам. – Подумала: «ну хоть мужика себе найду какого захочу, а не какого укажут. Замуж выйду, детей нарожаю, чтобы все как у людей».

– Не вышло? – поощрил я на дальнейший рассказ.

«На кого укажут» немного царапается, но это ничего, это уже привычно.

– Как видишь, – с утрированной печалью развела руками Виталина. – Ты же видишь, какая я?

– Одиннадцать из десяти, – подтвердил я, выставив на стол пару кружек и тарелку с пирожками – кто-то вчера принес, еще остались – и усаживаясь напротив.

– Так и есть, – впервые признала свою ультимативную красоту Вилка с горьким вздохом. – Чего на мелочи размениваться? Корочкой швейцара шуганула и в Прагу пошла. С одним потанцевала, с другим. Хочешь квартиру, красавица? А машину? Противно! – фыркнула она. – Я – не проститутка, я оперативный работник!

– Это так, – согласился я.

А разве нет?

– Подумала может с кем попроще получится? Замаскировалась, – указала на костюм машинистки. – В библиотеку пошла. Нашла инженера, а он… – махнула рукой.

– Комплексовал, ревновал и подчеркнуто над тобой трясся, – выдал я собственных тараканов.

– Пять раз в день звонил – на работе я или ищу кого получше? – кивнула Виталина. – А на третий день бросил – нервничает мол, стенокардия.

– Тупо я! – гоготнул я и на всякий случай уточнил. – Кроме стенокардии и давления – мне по возрасту не положены.

И вот уже как-то и совсем не грустно.

– Что с тобой за эти три дня на даче Самого сделали, Сережа? – сочувственно вздохнула она. – Ты же совсем другим вернулся.

– Лучше? Это важно!

– Лучше, – выдала ребенку конфетку Виталина.

– А я тебя эгоистично себе выпросил, – признался (ой, типа она не знает!) я, глядя Вилке в глаза. – С потешным условием «пока не захочет уйти». Но ты ведь хер уйдешь, даже если сильно хочется, товарищ лейтенант – у тебя же служебный долг не в бумагах прописан, а прямо на сердце вырезан. Получается – жадный ребенок выпросил себе мечту на вырост. Ты же одиннадцать из десяти, а я – пионер. Стараюсь теперь соответствовать, пресловутую пользу приносить, чтобы тебе не с озабоченным малолеткой остаток жизни коротать пришлось, а с кем-то, кто тебя сто́ит.

– Специально мне кровь поначалу сворачивал, да? – вздохнула Виталина.

– Мстил, – признался я. – «Медовая ловушка» на объект сработала штатно, дня за три. Обидно было, типа проиграл.

– А теперь? – улыбнулась она.

– А теперь-то чего уже? – улыбнулся я. – Пути назад нет, осталось смириться и получать удовольствие.

– Приказа «доставлять удовольствие» у меня нет, – слила немножко служебной инфы Виталина.

– А какие есть? – заинтересовался я. – Я могу попросить других, и мне даже бумажку с печатями покажут, но я лучше у тебя спрошу.

– Но отчеты-то почитать хотел! – ухмыльнулась она.