По крайней мере, я-то так вижу. Даже если из-за этого сейчас опаздываю.

Я наклоняюсь к водителю:

– Долго еще?

Он пожимает плечами:

– Десять минут. Или двадцать. Ремонт дорог по всему городу.

Я откидываюсь на спинку сиденья. Звучит клаксон какого-то автомобиля, потом еще один, и еще. Невозможно больше это выносить. Даже с багажом я могу идти быстрее, чем ехать по этим пробкам. Порывшись в сумке, я достаю несколько банкнот и сую их водителю, указывая на счетчик:

– Этого хватит, да?

Он кивает, поворачивается, скептически оглядывает мой багаж:

– Но…

– Ничего страшного, справлюсь.

Я открываю дверь и выбираюсь на улицу. Какое облегчение вновь оказаться на свежем воздухе! На одну короткую секунду я поднимаю лицо к дождю и глубоко вдыхаю, чувствуя себя свободной. Я слишком долго просидела взаперти в самолетах и общественном транспорте, а путешествие из Куала-Лумпура, казалось, длилось целую вечность, хотя прошло максимум двадцать четыре часа.

Желание зарегистрироваться в отеле и принять душ стало почти навязчивым. Для этого всего-то и нужно просто позвонить мистеру Макалистеру, попросить перенести встречу на завтра.

Ох, избегание.

Машина позади такси нетерпеливо сигналит. Я захлопываю дверь.

– Да-да, хорошо.

Что не так с этим городом?

Закинув сумку за спину, я направилась в сторону офиса адвоката.

Может быть, следовало прилететь на день раньше, лучше подготовиться, физически и морально. С другой стороны, я не из тех, кто устраивает шоу. И Кэтрин уважала меня за это. Зачем меняться сейчас?

А что, если он там?

Я спотыкаюсь на тротуаре, зацепляюсь плечом за уличный фонарь и морщусь.

– С чего бы ему находиться там, – ворчу я себе под нос, поправляю сумку и ускоряю шаг.

Что бы ни хотел передать мистер Макалистер, из этого не обязательно следует, что Эдвард тоже собирается присутствовать, а если и собирается, то адвокату Кэтрин было бы нелишним упомянуть об этом в электронном письме. Пульс замирает, я стискиваю зубы. С тех пор как получила это письмо, я хожу по кругу, мне это надоело. Если он там, значит, там. Придется смириться. Мне тридцать восемь, я знаю себе цену и вполне готова к цивилизованному разговору в присутствии Эдварда.

Я морщусь, и мужчина, идущий мне навстречу, отходит в сторону. Должно быть, я выгляжу немного сумасшедшей. Интересно, женат ли Эдвард? Стал ли отцом? Успешен ли?

Нутром чувствую ответ. Мужчина, подобный ему, добрый, богатый, сексуальный – абсолютная находка. Если он счастлив и успешен в жизни, то, возможно, будет признателен мне за то, что я ушла так, как ушла.

Я ускоряю шаг, игнорируя давящее чувство в груди оттого, что меня так-таки догнало мое прошлое.

Чарльз уже, наверное, сотый раз откашливается. Мои глаза сужаются, когда я вижу капли пота, выступающие у него на лбу. Он спешит вытереть их насухо, но я увидел достаточно, и от этого у меня выступает неприятный пот.

Чарльз – воплощение хладнокровия, надежности, прагматизма. Вот почему моя бабушка выбрала его управлять юридическими делами своего поместья.

Он не только ее адвокат, но и самый близкий друг. Это обстоятельство лишь усиливает его беспокойство.

Он пытается улыбнуться мне, морщинки вокруг серых глаз за очками в проволочной оправе становятся глубже. Он выглядит так, словно вышел из тридцатых годов, его офис тоже. Но мне недосуг оценивать его одежду или декор. Я жду оглашения завещания бабушки.

Понятное дело, ему тяжело. Черт, это тяжело для нас обоих! Но чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше.

Плохо то, что мои родители не сочти нужным отказаться от путешествия, и потому присутствую только я.