Лора Жюно в своих воспоминаниях пишет об этом так: «В память о моем муже я должна приподнять завесу над интригами, которые предпринимались, чтобы разыграть партию в пользу Мюрата, приоткрыть тайну несчастья с императором: ведь именно тогда начали распространяться слухи о печальных обстоятельствах, связанных с ним. <…> Стало как-то почти привычным видеть Мюрата в кресле, в котором всегда сидел Наполеон, или седлающим его коня, и, может, кто-нибудь уже считал Мюрата почти императором Франции. Такая возможность перестала бы казаться шутовской при непрестанном настойчивом повторении, когда глаза привыкают видеть, а уши – слышать, и тогда однажды кто-то произнес бы: “Вражеская пуля уже давно гоняется за императором. Война есть война…” А от мыслей о его замене до рассуждений о медлительности вражеской пули – очень небольшое расстояние».

События, связанные с отношениями Жюно и Каролины, Эдмон Лепеллетье описывает следующим образом: «Их связь уже давно стала темой скандальных пересудов двора. Карета Жюно оставалась во дворе дома Каролины до очень поздних часов. Мюрат, занятый войной, не подозревал ни о чем. Жюно, первоклассный стрелок из пистолета, неоднократно хвастался, что сделает Каролину вдовой по первому ее желанию. Их сдерживало единственное опасение: приезд императора».

У Рональда Делдерфилда же читаем: «Она часто принимала его одного, и их можно было лицезреть вдвоем при каждом общественном собрании, причем Каролина вела себя застенчиво, а Жюно походил на сошедшего с ума школьника. В Италии Жюно просил руки Полины, но теперь он был более чем утешен чарами ее младшей сестры. Его жена, в прошлом Лоретта Пермон, рыдала и страстно желала возвращения императора до того, как скандал привел бы к дуэли между Мюратом и Жюно. Оба они обладали горячим темпераментом, и Лоретта достаточно хорошо знала Каролину, чтобы понимать, что зрелище двух высокопоставленных офицеров, сражающихся за нее, не вызовет у этой женщины никаких тревог».

Наполеон был в Тильзите, когда узнал от генерала Савари, что его сестра стала любовницей Жюно. Естественно, императора охватил гнев, не оставлявший его до самого возвращения в Париж в июле 1807 года.

«Сразу же по приезде он вызвал Каролину и в выражениях, едва ли принятых в приличных домах, стал выговаривать за ее поведение. Великая герцогиня Бергская была хитрой женщиной. Хорошо зная своего брата, она выждала, пока утихнет гроза, а затем спокойно объяснила брату, почему уложила Жюно в постель».

И эта откровенность сделала свое дело.

Честолюбие сестры и удивило, и восхитило Наполеона.

«С того дня, – написал один из авторов мемуаров, – он стал гораздо более высокого мнения о способности своей сестры, и именно эта интрига помогла отчасти ее восхождению на трон Неаполитанского королевства».

На следующий день император пригласил к себе смущенного Жюно и объявил, что он в курсе подробностей его связи с Каролиной. Завершая беседу, император предложил Жюно срочно покинуть Париж.

– Отправляйся командовать корпусом в Жиронду, – сказал Наполеон, – а потом возглавишь боевые действия в Португалии.

Историк Десмонд Сьюард обо всем этом пишет кратко и непредвзято:

«У нее [Каролины. – Авт.] был страстный роман с супругом Лоры генералом Жюно зимой 1806/07 года. Тщеславный, нахальный и дерзкий, он снискал себе славу любимца женщин, и пока его супруга была в положении, беспрестанно сопровождал Каролину в Оперу, где они сидели в одной ложе, и посещал с ней бал за балом. (Будучи губернатором Парижа, Жюно оказался бы весьма полезным знакомым в случае кончины Наполеона.) Вернувшись после сражений с русскими, император упрекнул Жюно, что у того был роман “с этой глупышкой мадам Мюрат”, и своим вмешательством не допустил дуэль, на которую Жюно вызвал Иоахима.