Орловский ликовал, но быстро угас.

Мустафа был не так прост.

У него с Орловским имелись недомолвки. И забрать Лилю можно было только хитростью. Но перехитрить араба пока никому не удавалось.

Мустафа не отвёз Лилю домой. Боялся. Не знал, что теперь можно ожидать от Мадины.

Совсем не так представлял Мустафа свою жизнь. Он надеялся на то, что с помощью Лили найдёт Ивана Григорьевича, поможет ему разобраться с Орловским.

Но девчонка, что лежала сейчас в повозке, принесла только несчастье.

Мустафа негодовал. Всю дорогу думал о том, что сделает теперь с Зейданом. Обещал же Лиле его не трогать… Но редко сдерживал обещания. Он только говорил, и ему верили.

Ложь иногда спасала от неминуемой смерти и была постоянным спутником.

К Зейдану помимо ненависти была и жалость. Мустафа очень любил своего покойного отца, и тот вряд ли поддержал бы сына.

– Отец, – Мустафа поднял руки к небу, – отец, укажи мне верную дорогу. Я запутался, я устал брести в темноте. Дай мне знак. Помоги мне, скажи, что я делаю не так? Ты учил стоять за себя насмерть любыми способами. Я стою, и смерть обходит меня стороной. Значит, ещё не пришёл мой срок. Значит, я ещё повоюю на этой грешной земле. Как мне быть с теми, кто должен отдать свою жизнь по справедливости? Они живучие шакалы, и их много…

Лиля не знала, куда везёт её Мустафа. Не знала, где теперь Зейдан. И в который раз решила, что будет плыть по течению, как жизнь диктует.

– Мустафа, – прошептала она еле слышно, – Мустафа, останови, мне плохо.

– Голову свесь и справляй свои нужды, – грубо ответил араб. – Да почаще справляй, пусть злой дух выходит из твоей плоти, иначе шайтана родишь, такого же, как мой братец.

Лиля подвинулась ближе к краю. Так и ехала почти всю дорогу, свесив голову.

Мустафа не придумал ничего другого, как отвезти Лилю к Элен.

Перед тем как подъехали к дому, в котором она жила, Мустафа схватил Лилю за плечи и произнёс:

– Ни слова о Поле, убью…

Лиля кивнула, натянула на голову платок.

– Душа моя, – пропел Мустафа и встал на колени перед молодой женщиной, – я привёз тебе несчастное существо. Она поживёт тут недолго. Ты лишь иногда присматривай за ней. Над бедной женщиной надругались, она не знает обидчика в лицо. А мне Аллах велит помогать всем на моём пути.

Элен взглянула на Лилю, поморщила лицо и произнесла по-французски:

– Надругались, значит. Над такой замарашкой только и можно надругаться.

Лиля ничего не ответила.

– Элен, душа моя, ну что ты такое говоришь? Девушка знает французский в совершенстве. Негодяй похитил её и подстриг волосы. А девушка из хорошей семьи, воспитание достойное. Просто отец выгнал её с позором. А я подобрал.

– Дай тебе волю, ты превратишь мой дом в жилище нищих и прочих неприятных людишек. Я против твоей доброты. Больше никого ко мне не приводи. Моя дочь боится чужих людей. Только вчера о тебе вспоминала. Мама, мама, где же мой отец Мустафа?

Элен засмеялась, Лиля посмотрела в её глаза. На секунду их взгляды встретились. Глаза Элен были наполнены слезами. Но она очень быстро избавилась от них. Длинным шарфом прикрыла лицо, а рукой смахнула слёзы.

Видимо, Элен частенько так делала, потому как мужчина слёз не заметил.

– Мой бог, – прошептала Элен, обратившись к арабу, – ты останешься сегодня?

Она подошла к Мустафе, положила руки ему на плечи, что-то шепнула на ухо. Тот заулыбался. Шепнул в ответ.

Лиля отвернулась. Ей было неприятно смотреть на этих милующихся.

Тошнота так быстро подступила к горлу, что Лиля даже не успела спросить, где можно уединиться, как всё из неё вышло.