- Отца у тебя тоже нет. Ты - зловонная отрыжка болотного жмяка. Он тебе и папка, и мамка, - видимо, очень довольная собой, старуха разразилась громким каркающим смехом.

- Запомнил? Повтори! - вдруг потребовала она.

Вжав голову в плечи, мальчик молчал.

- Повтори, я сказала! - вцепившись в нежное детское ухо и потянув его вверх, злобно прошипела ведьма.

- Зловонная отрыжка болотного жмяка, - послушно пропищал ребёнок, обливаясь слезами.

Этот писк… Он иглой вонзился в мой мозг, и я открыла глаза, с несказанным облегчением выныривая из самого жуткого в моей жизни кошмара.

***

Судя по полоске света, что проникал в спальню через зазор в портьерах, на дворе стоял день. Я повернула голову, но ожидаемо наткнулась на пустоту, и лишь вмятина на соседней подушке свидетельствовала о том, что эту ночь я и в самом деле провела в одной постели с Лордом.

Отчего он меня не разбудил и в нарушение собственного приказания позволил пропустить урок? Неужели проявил милосердие и, памятуя о недавней бессоннице, позволил банально выспаться? В любом случае разлёживаться в чужой кровати дальше не стоило. И так было не очень понятно, как после произошедшего станут выстраиваться наши с Рэтом отношения.

В голове снова бешеной чехардой заскакали стайки вопросов, которые я очень сильно возжелала ему задать. Особенно волновала тема прикосновений. К тому же, сон… Я отчетливо помнила все его детали, поэтому не составило труда узнать в одном из детей самого Рэта, а в невысоком мужчине, убежденно вещающем о никчемной природе каждой женщины, его отца - ундера Уркайского.

Таким непростительно жестоким и вызывающим отвращение я дядюшку Цвейга видела впервые. Определенно, теперешним сумасшедшим он нравился мне гораздо больше. Как можно столь цинично и бесчувственно обращаться с собственным ребенком? Сердце болезненно сжалось. Ничего удивительного, что несмотря на все привилегии и роскошь, стены этого огромного дома едва ли не чернели от пропитывающего их всеобщего несчастья.

Вновь замотавшись в одеяло, дабы не светить перед возможными свидетелями голыми ногами, вся погруженная в думы, я двинулась на выход. И всё же, что это было? «Кино» моего воспаленного подсознания, или очередные фокусы чужого мира? Вряд ли при всём богатстве своего воображения я могла бы породить столько примечательных деталей.

Чисто интуитивно я склонялась к мнению о том, что мне каким-то образом удалось подглядеть реальный эпизод из далекого детства Рэта. Но в таком случае, кто тогда тот второй мальчик?!

Если я надеялась вернуться в своё покинутое ранее гнездышко никем не замеченной, то мой план с треском провалился. Стоило только высунуть нос за порог чужой спальни, как дверь соседней комнаты распахнулась и я оказалась застигнута, считай, с поличным.

По выражению потрясения, застывшего на красивом породистом лица Хэйдена, сразу стало ясно - сюрприз для него неприятный. В глубине желтых глаз мелькнуло изрядно покоробившее меня то ли разочарование, то ли брезгливость. А скорее, всё вместе. Вдруг от мужчины повеяло таким обжигающим презрением, словно я продала родину. Причем сделала это за бесценок.

- Вот только не надо поспешных выводов, - не дожидаясь язвительных комментариев, первой подала голос.

Мириться с неозвученным, но совершенно точно вынесенным приговором, я не собиралась.

- Выводов? - делано удивился «принц».

- Именно. Мы не любовники. Меня привела сюда чрезвычайная ситуация, - хотелось сказать просто по-русски ЧП, но боюсь, на Притэе подобная аббревиатура в ходу не была.

Привалившись плечом к деревянному обналичнику, Хэйд изобразил заинтересованность. А то, что я так и осталась стоять на одну половину в коридоре, на другую - в спальне его брата, причем в скандальном виде и босая, его совершенно не смущало.