Поправив безупречный пробор, Сергей Константинович подмигнул своему отражению. В числе сотрудников журнала, подумалось ему, обязательно должны быть и дамы – разумеется, хорошенькие… скажем, балерины из кордебалета.

Размечтавшись, Papa Mako засвистал очередной мотивчик – на этот раз из «Весёлой вдовы» и сделал несколько танцевальных па. В эту минуту солнечный зайчик, пробившись сквозь пыльное стекло, затеял на красивом лице Сергея Константиновича причудливую игру, отчего его выражение стало слегка глуповатым. Обнаружив краем глаза выражение своего лица в зеркале, Papa Mako напустил на себя прохладно-высокомерный вид.

В это время из прихожей послышалось некоторое шевеление – кто-то пытался повернуть дверную ручку с обратной стороны. Массивная дверь не поддавалась, из чего следовало, что в редакцию пожаловала особа женского пола.

Желая увидеть перед собой прекрасную незнакомку, главный редактор журнала «Аполлон» приосанился и прошествовал навстречу гостье.

Дверь словно заклинило. Лиля изо всех сил нажала на бронзовую ручку, и… влетела в кабинет. Точнее, налетела на неожиданное препятствие. Лицом она ощутила накрахмаленную ткань сорочки, в ноздри ударил аромат туалетной воды, смешанный с легким запахом табака. Кто-то крепко взял её за плечи, помогая удержать равновесие и одновременно отстраняя от себя.

Лиля почувствовала, что краснеет.

– Здравствуйте… – пробормотала она. – Мне нужен главный редактор журнала «Аполлон».

– Чем обязан? – сухо спросил Сергей Константинович.

В ответ последовала тирада о стихах, о желании сотрудничать с новым журналом, об увлечении французской поэзией. На лице хозяина кабинета Лиля увидела плохо скрытое  разочарование. Запнувшись на полуслове, она смущённо проговорила:

– Но если вы заняты, я могу прийти и в другой раз, когда будет удобнее.

– В другой раз не нужно! С чем вы пришли? Показывайте, только быстрее. Через десять минут у меня важная встреча. Кстати, можете присесть.

Papa Mako расположился в своём кресле.

Прихрамывая от волнения больше обычного, Лиля подошла к столу и робко примостилась на краешке стула. Достала из сумочки тонкую тетрадь и положила ее перед своим визави:

– Вот. Это стихи. Может быть, они подойдут для вашего журнала?

Papa Mako пролистал несколько страниц и прочитал первое попавшееся четверостишие. Речь в нём, конечно же, шла о любви.

Сергей Константинович усмехнулся. В присутствии некрасивых женщин ему всегда становилось нестерпимо скучно. Жаль было тратить время на что-то малоинтересное, неяркое, тривиальное.

– Ну… что вам сказать, – начал он, подбирая слова. – Ваши стихи, конечно, любопытны и, пожалуй, далеко не бездарны…

Лиля с надеждой смотрела на него.

– Видите ли, возможно, они могли бы заинтересовать другого издателя. Но для нашего журнала они не подходят. Им недостает некой э… оригинальности. Ваши стихи слишком…

С его уст уже готово было слететь слово «обыкновенны». Однако в последний момент в Маковском шевельнулась снисходительная жалость к этой несчастной барышне, написавшей столь посредственные стихи о любви – чувстве, которое ей не дано испытать никогда.

Лиля опустила глаза. В зеркале, висящем за её спиной, отражались поникшие плечи несостоявшейся поэтессы.

– Так что… желаю вам успехов.

Papa Mako встал. Лиля взяла тетрадь, неловко сунула её в сумочку и направилась к выходу. Она изо всех сил старалась держаться прямо, и это ей почти удавалось. Если бы только не эта предательская хромота!

Подойдя к двери, она оглянулась. На её лице играл тусклый лучик вымученной улыбки. В это время за окном почему-то резко потемнело, а по зеркалу будто лёгкая рябь пробежала.