У Мартынюка не было явных стукачей. Нет, не было. Всё оказывалось намного страшнее. Каждый человек, сам того не осознавая, мог проболтаться ему о чём угодно. Старшина просто-напросто умел задавать вопросы и слушать ответы и делать правильные для себя выводы. О, этот хитрый лис! Свои разговоры, нет, выступления, речи перед личным составом батареи он произносил мастерски, необыкновенно тонко, почти виртуозно. Никогда не кричал. И всякое рядовое событие, будь то поход в столовую или же, к примеру, в баню, обставлял и окружал невероятной рациональностью и в то же время помпезностью и глубоким пафосом. Отчего посещение бани представлялось солдатам чем-то схожим с полётом на Луну.

В плавных, выверенных движениях, в мягком спокойном голосе старшины всё располагало собеседника расслабиться, принимать его за своего, чуть ли не родственника. Особенно часто попадались на эту удочку молодые солдаты. Но потом к ним приходил опыт. Они раз и навсегда усваивали, что со всем этим джентльменским набором Мартынюка, с приветливой улыбочкой и спокойным голоском – шутить очень опасно. И просто невозможно!

Попавших в немилость старшина мог просто сломать, раздавить как мух. И даже это он делал спокойно, степенно, день за днём с пафосом произнося свои слишком тяжёлые, заумные для солдатского ума речи. Но действуя мёртвой хваткой! То найдёт повод засунуть попавшего в опалу в наряды суток на десять: через день – на ремень! И человек валится с ног от усталости. Всей мечтой жизни становится для него – несколько часов спокойного сна. То при переходе с летней формы одежды на зимнюю или наоборот даст провинившемуся обмундирование на три размера больше. И тот выглядит в нём, как чучело огородное. Он морально подавлен. А что же старшина? Он невозмутим и спокоен. Ни единый мускул на лице не выдаст его эмоций. Но бедные, бедные нарушители дисциплины!

Были и такие, которые верили в себя, в свои силёнки, в то, что им удастся провести старшего прапорщика или просто-напросто проигнорировать его требования. И Санька Голиков тоже поначалу чуть не попал в их число. Но после восьмого подряд наряда внимательность и чувство самосохранения обострились у него настолько, что он решил – «скалу» по фамилии Мартынюк нельзя не замечать! Нужно сделать всё для того, чтобы остаток службы провести под сенью этой «скалы». И у него получилось. Закрыв навсегда рот в присутствии старшины, не говоря больше о нём ни с кем и никогда, а также добросовестно выполняя любые задания по службе, Санька всё-таки добился более-менее нормальных отношений. Это была точно не любовь, но и не ненависть. Ты меня не трогаешь – я тебя тоже. Вот и всё.

Но были в батарее и такие, кто совсем не мог понять, чего же добивается старший прапорщик Мартынюк? Их было мало, в разных призывах – единицы, но они были. То ли по скудости ума своего, то ли из-за никому не нужной и не интересной их гордости, а то ли просто из-за патологии в поведении они всякий раз пытались насолить старшине, небрежно выполнить его приказание или попытаться в чём-то перехитрить. И тогда месть его, по солдатским меркам, была ужасной. Мало того что служба подобных деятелей становилась явно не мёдом, так ещё и «дембель» их превращался в ад. Мартынюк никогда и ничего не забывал и не прощал! Расправлялся он всегда жестоко. Приходил в час «дембеля», в минуты отъезда из части и, произнеся перед строем батареи одну из своих высокопарных речей, доставал лезвие. Тут же с улыбочкой расшивал нарушителю его с блеском подготовленную парадку, шинель, брюки. Форма одежды приводилась к уставным нормам. И это ещё если проштрафившийся в меру нарушал, то расшивалось просто по ушитым швам. А если нарушитель был совсем уж злостным, то старшина мог «нечаянно» чиркнуть лезвием пару-тройку раз «до самого» – до дыр. И никуда не деться. Через десять минут: машина – вокзал – поезд – аэродром – Советский Союз. Больше нигде не обменять формы, не нагладить, не навести шик и блеск. Остаётся только кое-как наскоро зашить в поезде. И предстать перед ждущими дома образцового солдата полным идиотом, неряхой, забулдыгой. Или искать по вокзалам «гражданку». Это когда её есть за что купить. Но всё равно, если и найдёшь, то эффект от возвращения служивого домой будет уже не тот… не тот.