Нарушители дисциплины нехотя усаживались на место. Иногда недовольно бурчали обидное в адрес офицеров. А иногда со злостью обругивали молодых солдат только за то, что они совсем недавно были дома. На этом всё заканчивалось.

Ещё позже, когда новобранцев на ночь распределили по палаткам, прошёл слушок о том, что кто-то из «дедушек» хотел отобрать у Головача шапку силой. Но головной убор и его хозяина отстояли откуда-то явившиеся Серёгины земляки. «Дедушки» переговорили между собой – всё затихло.

И вот уже Веймар. Идёт-ползёт строй новобранцев. Тяжело вздыхают пацаны, головы опущены. Сопровождают подразделение четверо рослых сержантов-десантников и офицер. Он впереди: ведёт строй. Сержанты по двое, с обеих сторон. Конвой серьёзный.

Вокруг шум, гам, народищу! Вдруг откуда ни возьмись с разгона в строй влетает невысокий солдатик в зелёном засаленном бушлате. В мгновение ока сдернул с Головача шапку, бросил под ноги свою – всю замызганную, измазанную то ли углём, то ли мазутом – и мимо опешивших ребят бросился наутёк. Ловок, шустр! Никто из молодых даже понять ничего не успел. Сам Головач только протянул руку вслед солдатику и открыл рот, словно воздуха ему не хватало. У всех молодых – шок!

Десантники сработали чётко. На шум обернулся офицер. Только краем глаза увидев новобранца без головного убора и убегающего из строя солдата, рявкнул:

– Михайлов!

Уже и без команды изготовившийся к погоне десантник, оказавшийся ближе всех к инциденту, в тот же момент ринулся вперёд. Высокий, он в несколько здоровенных прыжков догнал пытавшегося затеряться в толпе воришку. Щуплого телосложения азиат на ходу запихивал свою «добычу» за пазуху. В это время невидимая сила в лице сержанта-десантника резко оторвала его от земли. Могучий Михайлов удерживал солдатика одной рукой за ремень, другой, словно слепого котёнка, за воротник бушлата. Азиат только и мог, что сучить в воздухе ногами и выкрикивать в адрес десантника пустые угрозы, правда, ещё матерился на ломаном русском.

– Бросай! – обратился к сержанту подоспевший офицер. От негодования у него слегка подрагивала нижняя челюсть.

Руки десантника разжались. Лёгкое, завёрнутое в бушлат тело солдатика шлёпнулось прямо в грязь.

– Шапку сюда, козлина! – крикнул офицер, в тот же момент самостоятельно выхватив её у похитителя. – Живо встал!

Солдат поднялся. Офицер, явно сдерживая накативший приступ гнева, начал допрос:

– Из какого подразделения?

– Эй… я… тут… – нечленораздельно начал азиат. Причём вид у него был такой, как будто это вовсе не он только что внаглую ограбил молодого солдата, а обчистили именно его, да ещё и задают какие-то вопросы.

Под бушлатом военного виднелся китель ПШ, подшитый простынёй толщиною в палец. Бляха ремня разогнута. На сапогах косо сточены каблуки. Про таких говорят: бурый воин!

Всё это не укрылось от опытного офицерского взгляда. Теперь надо было быстро принимать решение. Новобранцы стоят уставшие, поражённые происшедшим. Дети ещё. Решение… Быстро!

– Сюда документы! – тряхнул азиата за шиворот старший по званию.

Тот ещё пытался сохранить гордый вид. У него это даже получалось, если не считать того, что одна штанина, полбушлата и щека были измазаны жидкой грязью. И всё же узкие глазёнки быстро-быстро забегали. Слишком грозно выглядели разбушевавшийся офицер и стоявшие рядом десантники. И он полез во внутренний карман кителя. Достал военный билет.

Офицер почти выхватил его из рук солдата. Тут же, повернувшись, медленно, но уверенно пошёл к строю, на ходу читая:

– Селяфутдинов… Узбекская ССР… Танковый полк… – Небрежно закрыл билет, убрал в карман. Приблизившись к строю, махнул ладонью Головачу.