А когда он попросил меня встать, и сам наклонился ко мне, и начал собственноручно поправлять мне волосы и кофту, я захотела испариться. Оскар сам подправил мне тушь и краску на лице, осторожными касаниями растёр землю на моей кофте.

 По мне пробежалась скользкая дрожь, я чувствовала всю эту мрачную в цвет неба погоду, прониклась жуткостью, и на какой-то момент мне показалось, что он и в правду меня сейчас убьёт. Но он только провёл мне пальцем по подбородку в некоем завершающем штрихе и снова принялся фотографировать.

 Мне стало холодно, я задрожала, и почему-то готова была расплакаться.

– Замёрзла?

– Да, – мой голос прозвучал тихо и испуганно.

– Тогда вылезай, – он слегка улыбнулся, помогая мне выбраться. Земля скользила, и я чуть не упала.

 Быстрым шагом мы пошли в дом.

– Думаю, получилось прекрасно.

– Можно посмотреть?

– Конечно.

 Оскар показал мне, где ванна, и снабдил меня большим полотенцем и своей чёрной рубашкой, которая приятно пахла порошком.

– Надеюсь, ты не возражаешь?

– Люблю рубашки, – улыбнулась я, усиленно стараясь скрыть своё смущение.

 В ванной я увидела себя в зеркале.

 Зрелище было кошмарное. Можно было подумать, что я и в правду умерла, а потом восстала из могилы, чтоб мучить убийцу.

 Душ помог мне согреться, я тщательно смыла краску и землю, выстирала тунику и оттёрла шорты, повесив их на еле тёплую батарею.

 Я надела рубашку, которая была достаточно длинной, чтоб скрыть отсутствие штанов, но всё равно чувствовала себя раздетой.

 Оскар сидел за ноутбуком: видимо, копировал отснятое и даже не заметил моего появления.

– Э-э-э… Как продвигается?

– Копирование?

– Ну, наверное, оно самое. – С каждой минутой, проведённой в обществе Виша, я понимала, что наше общение становится всё более абсурдным. – Я могу посмотреть?

– Нет.

– Нет?!? – Его ответ удивил меня до крайности. – Ты же сказал «можно». Почему?

– Можно, когда всё будет готово. Иначе это испортит тебе впечатление от самой картины, – пояснил он. – Иногда процесс не так интересен, как результат.

– А если фотографии ужасны?

– Тогда мы сделаем новые.

– Э-э-э-э… Ну ладно, – очень неуверенно ответила я. Меня трясло от холода и негодования, но я не решилась настаивать.

Оскар встал и, подойдя к шкафу, достал тёплый на вид красный плед.

– Вот, возьми. – Оскар протянул мне развёрнутое одеяло.

– Спасибо, – тихо ответила я. Мне вдруг стало как-то неловко. – Мне нужна горячая вода, – нарочито бодро сказала я и ушла на кухню вскипятить чайник.

Когда я вернулась, Виш уже был в студии и держал в руке распечатанную фотографию. Он пристально рассматривал её, а потом прикрепил к углу холста.

Найдя блокнот и открыв чистый лист, он принялся делать наброски, растирая карандаш пальцами, тут же вырывал листок, кидал его на пол и брал следующий.

Наконец один из набросков удостоился чести быть прикреплённым к углу холста, рядом с фоткой. Оскар взял палитру, выдавил на неё несколько цветов краски и, взяв кисть, принялся их смешивать в поисках определённого цвета. Казалось, он не может найти подходящий оттенок, и до того момента, когда он впервые коснулся кистью холста, прошло довольно много времени. Всё это время он меня не замечал, а я старалась быть максимально незаметной.

Виш был очень сосредоточен, полностью погрузившись в работу. Я не хотела ему мешать и, забрав свою одежду, собралась незаметно уйти. Выходя с кухни, я увидела, как он прикрепил кнопкой ещё одно моё фото к деревянной панели. Это выглядело так словно «дело о моей истории» только началось. Мне почему-то стало неприятно и меня передёрнуло. Оскар посмотрел на меня.