– Эээ, ну ладно, – очень неуверенно ответила я. А как же «главное – привыкнуть друг к другу»? Или он уже привык?

– Не боишься испачкаться? – Виш поднялся с пола и полез в ящик, явно что-то разыскивая.

 Я невольно пригладила тунику, в которой я была в прошлый раз, думая о том, что она коротковата для платья.

– Нет, не боюсь, но мне ещё домой ехать. – Мой голос прозвучал как-то обречённо.

– Думаю, мы подыщем что-нибудь для тебя взамен этой кофты.

– Брезентовый мешок? – вырвалось у меня.

– Ха-ха -ха, – Оскар развеселился.

 Художник извлёк из ящика небольшую банку и отправился на кухню, говоря на ходу.

– Я разведу пищевую краску с крахмалом и сиропом. Она легко отстирывается и не портит ткань, а по консистенции то, что надо. Цвет можно подобрать по своему вкусу.

 Я многозначительно кивнула, но он этого не видел, увлечённо звеня баночками, заливая красный порошок тёплой водой.

 Пока он размешивал крахмал и красную краску в воде, доводя всё до цвета и консистенции крови, я стояла без дела, не зная, куда себя деть. Я не могла представить, как и что дальше будет, и этого самого «привыкнуть друг к другу и настроиться на волну» так и не произошло.

 Оскар загадочно улыбался, занятый своими мыслями, а я просто стояла, «ожидая не зная, чего же ожидать», как бы глупо это ни звучало.

– Придётся промокнуть, – сказал он, беря фотоаппарат и жестом приглашая меня идти на улицу. – Надеюсь дождь тебя не смутит?

– Дождь это меньшее, что может меня смутить, – буркнула я, а он в ответ громко усмехнулся.

 Дальше мне начало казаться, что я в странном артхаусном кино, которое снимают самые мрачные и тоскливые режиссёры.

 Оскар привёл меня к одной неглубокой могиле, над которой возвышались каменное надгробие и крест из проржавевшей стали.

– Я помогу тебе спуститься.

 Я лишь кивнула и крепко взяв его за руку, постаралась не упасть в процессе. Дождь уже основательно намочил траву и землю, всё было скользким, сырым и ярким.

– Не могла бы ты размазать тушь у себя на глазах? – чрезвычайно серьёзно попросил он. – Таким движением вниз, будто ты плакала.

 Я сделала как он просил.

– Так?

– Да, – кивнул он. – А теперь, будь добра, сними обувь и ляг, пожалуйста, на землю.

 Было не очень приятно касаться мокрой земли открытыми участками тела. Она была холодной и липкой. Мне стало неприятно, но несмотря на это поганое чувство я осторожно улеглась, не зная какую позу мне выбрать. Но Оскар подсказал мне.

– Голову положи прямо, смотри в небо. Одну руку прижми к телу, а другую чуть отодвинь. Я хочу, чтоб ты казалась безжизненной.

 Сначала я не знала, как притвориться что мертва, и несколько секунд просто таращилась в небо. Увидев облака и ощутив холод земли, я невольно вспомнила день аварии. Тогда, я так же лежала у воды на мёрзлой земле и таращилась в небо, собираясь умереть.

Тем временем Оскар обмакнул пальцы в краску и начал поливать меня ей. Несколько капель упали мне на лицо около губ, и я ощутимо вздрогнула.

– Извини, – буднично и отстранённо сказал он.

 А потом добавил краски мне на грудь, пачкая белую тунику, и несколько капель на левую руку.

 Сверху он стал посыпать меня землёй. Она падала в те места, куда нужно было ему, смешивалась с краской и водой. Я не могла видеть, что получилось, но думаю картина была неприятной. Чувствовала я себя жутко, как в страшилках. Вокруг было тихо, Оскар молча щёлкал фотиком, беря различные ракурсы, и ничего не говорил. От этого становилось совсем неуютно. Лучше бы он шутил.

 Потом он попросил меня размазать всё, что было на мне. В ответ я только кивнула. Мне стало совсем не по себе. Это как участвовать в наркотическом трипе без наркотиков. Сомнительное удовольствие.