– Спасибо, родной.

Лежим, все так же прижавшись друг к другу.

– Наверно, пора вставать. Надежда с Владимиром, думаю, заждались, – неохотно предполагаю я.

– Давай еще полежим, мне так хорошо, – целует меня в голову, шею, плечо.

– Давай, – выдыхаю я. Желание теплой волной разливается по телу… После завтрака завожу машину. Надежда в честь праздника в новом демисезонном пальто и шляпке, в сапожках на каблучках, чуть тронуты помадой губы. Устраивается поудобнее на заднем сиденье. Непривычно видеть ее преобразившуюся и помолодевшую. Выезжаем на дорогу в город. До города минут тридцать. Тихо включаю музыку. За окном по обе стороны шоссе мелькают еще обнаженные белоствольные березы, увязшие в посеревшем снегу. Машин не видно. Только мы и шоссе, окаймленное березовым лесом, убегающее куда-то вдаль, за горизонт, в голубой небосвод.

Город по-праздничному оживлен. На каждом углу цветочницы предлагают свой роскошный товар. Витрины ярко, зазывно оформлены. Куда ни глянь – гирлянды из надувных шаров, привычный праздничный символ. Улицы почти очищены от снега. То тут, то там мелькают озабоченные лица мужчин с букетами и свертками в руках. Смеющиеся, чуть кокетливые лица женщин.

Припарковываю свою машину у огромного супермаркета. Решили поразить наших суженых нарядами. Тщательно обходим каждый бутик. Долго крутимся у зеркала, примеряя очередное платье. То слишком строго, то слишком открыто, то коротко, то не по размеру… Начинаю волноваться. Уверенность в том, что к застолью буду неотразима, улетучилась как дым. Ощущаю внутреннее беспокойство. Неожиданно, когда надежда уже покинула меня, проходя мимо одного из магазинов, замечаю в витрине платье из темно-синего бархата с чуть приметной окантовкой золотом по краю рукавов и вырезу горловины. Впереди закрытый, облегающий фигуру лиф, переходящий в юбку, ниспадающую до пола, узкие длинные рукава и глубокий вырез на спине. Дергаю Надежду за рукав:

– Посмотри!

Моя спутница с ее практичностью не оценила мой выбор. Покачав в сомнении головой, послушно последовала за мной.

«Только бы было впору, только бы было впору…» – стучит в висках, пока я спешно снимаю свою кофточку, а следом и брюки и надеваю принесенное мне, снятое с манекена платье.

– Оно единственное, – предупреждает меня продавец.

– Хорошо, – думаю я.

Надев, с сожалением замечаю, что платье мешковато в талии. Хочется плакать. Надежда равнодушно смотрит на мое отражение в зеркале.

– Ну как? – В примерочную заглядывает миленькое личико девушки-продавца. – Почему вы расстроены? – замечая мой унылый вид, отдергивает занавес кабинки и, отойдя на расстояние, оценивающе окидывает меня взглядом.

– Мне очень понравилось это платье, но, к сожалению, оно не мое. – Я затягиваю платье на талии, демонстрируя его несхожесть с моей фигурой.

– Это все, что вам в нем не нравится? – улыбается девушка-продавец. – Не переживайте, у нас при магазине есть замечательный портной, который вмиг исправит этот дефект. Я сейчас… – выдыхает она и куда-то убегает.

Портного долго ждать не пришлось. На пороге кабинки появился невысокого роста полненький человечек с огромной лысиной, окаймленной редкими коротко подстриженными волосами. Лицо его украшали круглые с выпуклыми стеклами очки. Мягкая улыбка говорила о спокойном, уравновешенном характере. В руках он держал небольшую ощетинившуюся английскими булавками подушечку и сантиметр. Человечек сколол платье на мне булавками, причмокнув при этом, пообещал, что через полчаса платье будет готово, и так же стремительно покинул нас, как и появился.

Полчаса не пропали даром. Пока портной трудился, мы подыскивали наряд Надежде.