Теперь нужно было найти исполнителей. Выбор был небольшой. Воевать с его главным внутренним врагом, боярством, могло только нарождающееся дворянство. Однако дать ему весь набор привилегий, чтобы завлечь на свою сторону, он не мог: для этого в Московском государстве не было достаточных свободных ресурсов, да и такой процесс занял бы слишком много времени. Иоанн торопился. Ему пришла на ум парадоксальная по своей сути идея: для наведения законного порядка в государстве создать организацию, стоящую, как и он сам, самодержец земли русской, над законами государства! Это уже будет не слабый казённый «кнут», а сильная, безжалостная плётка в его руках, держащая в страхе всех его ненавистников и используемая им быстро и без ненужных формальностей. Далее его фантазия заработала в полной мере: организация должна стать закрытым военизированным сообществом, выметающим и выгрызающим измену из его, Иоанна, государства и подчиняющаяся только ему; внешний вид члена сообщества должен внушать ужас окружающим – чёрную, почти монашескую форму, дополняли привязанные к седлу коня метла и собачья голова. Материальная основа функционирования этого сообщества также не должна зависеть от кого-либо, кроме самого царя. Для этого он провёл в 1565 году земельную реформу под названием опричнина (опричнина – особенность, отдельность от чего-либо).

Опричнина поделила всю московскую землю на две части: личный княжеский (царский) удел (Суздальский, Можайский и Вяземский уезды, а также уезды на севере и главные центры солепромышленности, приносящие значительный доход их владельцам) и земские (государственные) земли. Свою удельную землю Иоанн начал раздавать небогатому дворянству и из владельцев этой земли создавать военизированную организацию, по сути, внутреннюю армию, предназначенную, как Иоанн объяснил, для охраны царя от изменников-бояр. Дворяне, входившие в состав этой армии, стали называться «опричниками» – производным словом от названия земельной реформы. Людей туда подбирали тщательно, в основном из худородных дворян, не знавшихся с боярами. Самое главное, что получили опричники – это привилегии, несравнимые с остальными служилыми московскими людьми. У тех землевладельцев, земли которых вошли в царский удел, а они сами не попали в опричнину, была проведена конфискация земель. Налоги, собираемые с земель царского удела, в том числе и с предприятий солепромышленности, шли на обеспечение армии опричников. Объявленной целью этой армии была защита царя и борьба с изменой в государстве, в основном фиксируемой в заговорах именитого боярства.

Однако если тщательно рассмотреть события тех лет, можно понять, что никаких серьёзных заговоров против царя среди боярства не было. Да, недовольных было очень много (недовольство властью в России является национальной чертой), было много «нехороших» разговоров, но всё это ничем себя нигде не проявило: ни в найденных документах того времени, ни в практических действиях боярства. Единственное, что бояре могли делать и делали – это бежать за границу, в Литву. Но поток беглецов был двухсторонний: кто-то уходил с Московской Руси в Литовскую Русь, кто-то наоборот. Никто из бояр, занимавших высокое положение, в том числе и в армии, не использовал силовые методы, даже для собственной защиты. Ведь опричников была всего тысяча человек (потом их количество увеличили до полутора тысяч), а под рукой у опальных бояр, бывало, находились тысячи вооружённых людей.

Показателен следующий пример: боярин Дмитрий Курлятев после суда над Сильвестром попал в опалу к царю и был назначен воеводой в Смоленске. Вот так опала: Смоленск самый главный опорный пункт на границе с Литвой, одна из самых мощных крепостей с гарнизоном не в одну тысячу воинов. Оттуда он прислал оправдательное письмо царю, из которого «само собой напрашивается предположение, что Курлятев предпринял попытку уйти из Смоленска в Литву, но был задержан и старался доказать царю, будто заблудился в дороге. То, что он «заблудился» со всем своим двором и вооружённой свитой, вызвало особое подозрение у властей и послужило уликой против опального». Результат: «Ненавистного царю «великого боярина» заточили в отдалённый монастырь на Ладожском озере. Монашеский клобук вынуждены были надеть также все члены опальной семьи» /22, с. 77–78/. И таких «заговорщических» действий можно привести десятки, примеров каких-либо силовых действий со стороны заговорщиков нет.