Действительно, Луи-Филипп получил власть в ходе революции и вошел в историю под именем «короля баррикад». Однако он не принимал участия в Июльской революции. Корона была ему предложена депутатами парламента, и он ее принял. Революция же стала реакцией на грубое нарушение королем Карлом X конституционной Хартии. Характерно, что Николай I, не понаслышке знавший, что такое бунт, накануне революции 1830 г. отчетливо видел сгущавшиеся над Францией тучи и предупреждал своего венценосного собрата Карла X о неминуемой катастрофе, если тот будет идти тем же путем. При получении известия о свержении Карла X император сказал сыну, великому князю Александру: «Вот, сын мой, тебе урок! Ты видишь, как наказываются цари, нарушающие присягу!»[74]

Предостерегал Карла X и Луи-Филипп. Еще в августе 1829 г., когда Карл X назначил главой правительства одного из лидеров ультрароялистов князя Ж. де Полиньяка, Луи-Филипп предупредил короля об опасности такого выбора, чреватого политическим кризисом. Действия Полиньяка полностью подтвердили предостережения Луи-Филиппа, считавшего, что политика правительства выходит за рамки Хартии 1814 г., служившей гарантией поддержания стабильности режима Реставрации.

14 июня 1830 г. произошла встреча Луи-Филиппа с Карлом X в замке Рони, принадлежавшем невестке короля герцогине Беррийской. Луи-Филипп попытался еще раз предостеречь Карла X, открыв ему глаза на опасное положение дел.

25 июля, когда Карл X издал ордонансы, нарушавшие конституционную Хартию, Луи-Филипп с семьей находился в своей летней резиденции в Нейи. Большинство оппозиционных депутатов, группировавшихся вокруг Ж. Лаффита, А. Тьера и М.-Ж. Лафайета, настаивали на кандидатуре Луи-Филиппа как продолжателе королевского правления; большая часть бойцов на баррикадах требовала провозглашения республики и назначения президентом генерала Лафайета.

В сложившейся ситуации Луи-Филипп решил не вмешиваться в ход событий, ожидая, когда они сложатся в его пользу. Он покинул Париж, но не отправился в Нейи; никто, за исключением немногих друзей, не знал о его местонахождении.

У читателя может возникнуть закономерный вопрос: был ли Луи-Филипп искренен по отношению к Карлу X, которому накануне Июльской революции давал благоразумные советы соблюдать Хартию? Ведь поведение герцога Орлеанского можно оценивать как сознательное лицемерие с целью отобрать корону у Бурбонов. Не случайно Стендаль, современник и знаток эпохи, отмечал, что Луи-Филипп – это «лукавый и хитрый ум», умело воспользовавшийся ситуацией в свою пользу. Оставаясь за кулисами, он предоставил возможность действовать своим многочисленным сторонникам, умело и тонко их направляя. В то же время не исключено, что события конца июля 1830 г. застали Луи-Филиппа врасплох и он лишь следовал за ними, не направляя их, а потому принятие короны было для него столь же вынужденным, сколь и неожиданным решением.

Между тем 27 июля Адольф Тьер, находясь в Нейи, во время отсутствия там Луи-Филиппа, предложил его сестре Аделаиде, чтобы герцог стал регентом. После некоторого колебания Луи-Филипп принял это предложение.

Карл Х, пребывавший вместе с семьей сначала в замке Сен-Клу, затем в Рамбуйе, до последнего момента не отдавал себе отчета в происходящем. Лишь в ночь на 30 июля он наконец дал согласие на отставку правительства Ж. Полиньяка и отмену ордонансов. В тот же день Палата депутатов провозгласила Луи-Филиппа наместником (lieutenant-général) королевства. Он продиктовал прокламацию к парижскому населению, в которой объяснял свое согласие желанием предотвратить междоусобную войну и анархию. По улицам, на которых толпился взволнованный народ и еще не были убраны баррикады, Луи-Филипп отравился в городскую Ратушу. Не проявляя ни малейшего волнения, он пробирался верхом через толпу народа, пожимая руки направо и налево. В Ратуше его встретил глава Временного правительства генерал Лафайет.