…Еще много лет плащ – покупка была оправдана с лихвой – дарил Жене комплименты окружающих и просто настроение и хоть какую-то уверенность. Кто его не видел раньше, восклицали: «О, у тебя новый плащ! А где ты такой купила?!» – вроде, я туда же сейчас же побегу. А нету! Это было давно и далеко. Наверное, лет 7, то есть сезонов 14, не считая лета, Женя его проносила…

Зашли в аптеку – о, чудо! – в их городе в те годы пустых полок оно выпадало едва чаще манны небесной: продается вата! Они купили кг 3, она была непрессованная, в сеточках, которые надевают поверх бинта. Вспомнилась загадка: что тяжелее, 1 кг ваты или 1кг железа? Килограмм железа занимает меньше места. И тут они обе сошлись на мысли, что больше могут не попасть в эту часть города, и непременно сейчас нужно идти во Владимирский собор.

Они зашли в собор. Во время до службы можно ходить и глазеть. Женя заворожено, забыв пространство и время, стояла-ходила туда-сюда, вокруг и обратно, подумала, что на кого-то похоже, и узналось и вспомнилось, что – Васнецов. Во времена своего русо-славянофильства Женя просто упивалась им – в репродукциях, конечно – его Русью – красивой, нарядной, светлой, Русью-мечтой. А тут – живой! В натуральную величину! И живую трепещущую глубину глаз!

Подошла мама, сказала, нужно выйти, будут готовить храм к службе. Потом можно войти. Женя пошла гулять по парку вокруг, мама побежала искать туалет. Туристы в основном уже ушли, некоторые тоже остались, но мало. Собирались верующие. Женя отметила, что если у них, в основном, это были бабушки, то здесь женщины маминого возраста. Мужчин и здесь мало, то есть, вообще не было. Был один юноша, Женя его обозвала «Исусик», у него были длинные волосы, усики, но, главное – немужское такое, бесполое иконоподобное лицо. И глаза такие… в общем, Женю передернуло, она усмехнулась этому «благообразию». Еще один мужчина прошел вместе с каким-то церковником, кто он по званию она понятия не имела, – у него из-под рясы виднелись обычные брюки, почему-то цвета хаки, а может так свет падал неудачно. Женю как-то удивило, но, правда, она подумала, а в чем он, собственно, должен ходить, не в колготках же?

Погода была ее любимая: облачно, но светло. Мягкий свет и мягкое тепло. И внутри было тихо, редкая тишина.

Служба началась, а мамы нет. Поиск туалета бывает весьма нелегким делом, даже в Киеве. Женя подождала и зашла все-таки в храм. Она встала сразу около притвора, на границе собственно храма, не решаясь с этими тремя пузатыми пакетами идти вовнутрь.

Она стояла, слушала, смотрела в купол. Пел хор. Ладан курился мягко, легко, без излишества. Просторно, светло, красиво. Хорошо поют. Васнецовские святые греют бездонностью глаз. И ей – хорошо. Ясно. Она увидела – свет. Свет лился и все заполнял и, вернее, во всем пребывал, и все – в нем. Женя замерла и внимала. Поток светло-золотисто-голубовато-белого света. Льется и льется…

Тут стало происходить нечто странное. Люди, единицы – так, чуть-чуть, стали уходить из храма и проходя мимо Жени, мимоходом взглядывая на нее, вдруг задерживались и будто удивлялись. Женя подумала, стою тут, вид смешной, в храме с пакетами. Она еще на шаг назад и в сторону отступила. Но пакеты были внизу, висели в руках, а проходящие смотрели вверх, в ее лицо. Возле престольной ограды стояла семья: муж, жена, сын-подросток и дочь помладше. Первым мужчина обернулся, посмотрел, еще обернулся, подольше посмотрел, потом остальным что-то шепнул и они все четверо обернулись в сторону Жени. Она оглянулась вокруг, может что-то происходит, а она на пути стоит – нет, ничего и никого, кроме нее. Женя не поняла, но мало ли что, опять отвлеклась от них. Она не входила во все это, видела и замечала как бы со стороны.