Кирилл пьет только минеральную воду.

Я вспоминаю наш поход в ресторан пару дней назад, его странные слова и лицо без эмоций, и почему-то тот стакан с минералкой в его длинных красивых пальцах, хоть вообще не помню, что лежало на моей тарелке. Мясо, кажется?

Осознание, что это было не «пару дней назад», а гораздо раньше, вызывает неприятную паническую дрожь. Хорошо, что в этот момент Морозов занят обходом палаты и не замечает моей минутной слабости.

— Я побеседовал с врачом, - говорит он, останавливаясь в паре шагов от меня. – Эта милая женщина считает, что будет лучше, если ты проведешь время восстановления в кругу семьи. А я уверен, что это будет и безопаснее для твоей жизни.

— Разве мне что-то угрожало? – Паника, которую я с таким трудом прогнала, оглядывается и принюхивается, чуя наживу.

Морозов поджимает губы и собирает пальцы в кулаки. Он явно очень старается держать себя в руках.

— Тебе угрожало быть рядом с этим чудовищем. Ты не помнишь этого, но прошу, - он пододвигается, снова берет за плечи и сжимает так крепко, словно это должно быть аргументом в пользу его слов, - поверь мне. Ты моя дочь, и я…

— Мой отец умер, - перебиваю его. – Почему я стала вашей дочерью?

Он протягивает руку, немного отодвигает край одеяла от моей шеи и достает пальцем цепочку, на которой висит подаренное мамой кольцо. Правда, теперь оно вычищено и сверкает, словно только что из салона, да и цепочка явно богаче прежней.

— Я подарил его твоей матери, - говорит с такой яркой тоской, что мои расшатанные нервы мгновенно реагируют на горечь слов: к глазам подступают слезы, в носу щекочет. Мама. Мама… Которую я не смогла разбудить. – Мы были такими молодыми тогда. Я влюбился в нее, как только увидел.

— Это подарок отца, - деревянными губами отвечаю я. И когда мы смотрим друг на друга, смысл тех ее слов становится более прозрачным. — Мой отец умер.

— Я бросил ее, - сознается Морозов. Отходит, потирая лоб до явной красноты. – Не думал, что снова придется пережить все это и выдержать твое презрение еще раз. Но я бросил ее. Потому что семья подыскала мне другую женщину, «нашего круга». Я не знал, что Маша была беременна тобой! Я бы никогда… - Он берет стакан и выпивает все в пару глотков. – Никогда бы не позволил ей растить нашу дочь самой. Если бы я только знал… У тебя было бы все. Возможно, я и не богатей Ростов, но у меня достаточно средств, чтобы дать тебе все: дома, автомобили, драгоценности, платья. Это не оправдывает меня и не обеляет, но ты – дочь Морозова и, поверь, твой ублюдок-муж поплатится за все.

— Что он сделал? – Что-то внутри меня умоляет закрыть уши и не слышать ответ. Наверное, та самая система безопасности, которая запросто вычеркнула целый год моей жизни. Но на этот раз я не поддамся. – Что сделал Кирилл?!

— Ты не сказала. Позвонила в слезах, попросила забрать тебя. А когда я приехал – ты лежала на полу под лестницей, а Ростов… Он просто стоял там и смотрел. Сукин сын!

Морозов прижимает меня к себе, и я слишком поздно осознаю, что темные пятна на серой ткани его дорого пиджака – следы от моих слез. Я даже не понимаю, что плачу.

— Это он с тобой сделал, - скрипит зубами мужчина.

А я, как ни стараюсь, не могу отделаться от самого очевидного вывода: Кирилл столкнул меня с лестницы? Чтобы… убить?

Я бултыхаюсь в вязком сознании и все-таки падаю в пустоту.

15. Глава пятнадцатая: Кирилл

Глава пятнадцатая: Кирилл

Прошедшая ночь – самая ужасная в моей жизни.

Я брожу по пустому холодному дому, словно привидение, иногда забиваясь в угол, где до кровавых ошметков сбиваю костяшки. Просто переставляю ноги: на кухню, в зимний сад, в столовую, в кабинет, библиотеку и спальню. Мечусь, словно молекула: без точной траектории и в полном хаосе своих обычно абсолютно упорядоченных мыслей.