– Хорошо, они их увидели, кому-то сообщили. А с чего решили, что обитаемая?

– Да в том-то и дело. Как только их обнаружили, они связались с кем-то из важных наверху и сообщили о себе.

– Всё равно не понимаю, – батюшка уже терял терпение. – Мы с ними не связывались, а лишь посмотрели на них, а они сразу вышли на связь? Увидели мы что-то, пока смотрели? И как можно выйти на связь, но не показать себя? Не по телефону же они звонили?

– Батюшка, да дай ты им досказать, – матушка уже разобралась с посудой и тоже внимательно слушала.

– Как я понимаю, они всё время следили за нами, но умели не попадаться на глаза, их технологии позволяют такое, – терпеливо объяснял Фёдор. – Теперь, когда мы смогли их увидеть, то есть доросли до такого уровня развития, они перестали прятаться и вышли на контакт. В ближайшее время ожидается посольство – они заявили, что прибудут в Москву.

– А в Москву-то почему? – задал нелогичный вопрос озадаченный священник.

– Как пишут, выбрали самую большую страну. Да и понятно – скорее всего, богатство землян их мало интересует, поэтому что им делать в Америке?

– И технологии у них явно покруче, – вставил Александр.

– Да, они сообщили, что технологии у них несравнимо мощнее, чем наши, поэтому не надо ничего готовить к прилёту – ни площадки, ни заправки. Объявили время, сказали, чтобы прессы было побольше и попросили апартаменты для проживания.

– Апартаменты? Значит, они всё-таки люди?

– Наверное. Но не ясно, не торопятся они себя раскрывать. Или нам не говорят «эти», – показал вверх Фёдор.

– Так что же получается, папа, – Александр пристально всматривался в отца, – мы не одни во Вселенной?

Уходящий день был длинным, и сил у отца Петра оставалось мало. Но, как и любой опытный священник, он давно смирился с такой жизнью – постоянными хлопотами, необходимостью всегда быть готовым помочь прихожанам, тем более детям. Выслушать сомнения, поддержать советом или мудрым словом, а кого и отругать как следует. Это ведь раньше, хотя бы сто лет назад, батюшек уважали за один статус, за служение Богу. А сейчас люди даже в храмах ощущали себя такой великой ценностью, что не переносили невнимания, долгого ожидания или необходимости в чём-то ограничить себя любимого. Любой добросовестный священник уже не мог жить своими чувствами – если у кого-то горе, то нужно было скорбеть с ним, а если радость – радоваться. Строго говоря, по-христиански так и надо бы поступать, здесь не о чем спорить. Но как же трудно не обращать внимания на собственные беды, заботы и хлопоты, постоянно проживать чужую жизнь! И иначе нельзя, отец Пётр знал, что Господь спросит за каждого отвергнутого. Впрочем, он знал, какую судьбу выбирал, поэтому что уж тут жаловаться.

– Видимо не одни, раз так говорят, – задумчиво ответил священник. – Хотя, может быть, это телевизионщики выдумали? Помните, как фальшивый метеорит в Прибалтике искали?

– Нет, такое не выдумаешь, – не согласился Александр, – да и сами они скоро заявятся. Я о другом. Эти-то точно не от Адама произошли, верно?

Вот оно. Плохо уловимое опасение, разлитое по всей душе священника, наконец собралось в одну мысль, которую ещё не сформулировал сын, но которая явно просилась уже у него с языка.

– Другими словами, – как можно спокойнее, стараясь не поддаваться нахлынувшим чувствам, произнёс батюшка, – если они не от Адама, то человек не венец творения, а вера наша неверная? Ты об этом?

– Не знаю, ты скажи, – пожал плечами сын, – Моё отношение ко всему этому ты знаешь. Что думаешь по поводу происходящего?

– Думаю, что ещё рано думать, – всё-таки рассердился священник. – Они же собираются прилететь? Вот прилетят – тогда и будем решать.