И действительно, вопрос о природе колеблющейся среды не имеет принципиального значения. Раньше всех это показал, вероятно, Л. Эйлер, когда пришел к выводу, что рассмотрение природы связей и структуры сплошной среды, в которой распространяются волны, не только не имеет смысла, но создает не решаемые в то время проблемы. Но задача вполне решалась, если среда представлена в виде пространства с определенными инертными и упругими свойствами. Волны, обладая относительной независимостью распространения, при сложении (интерференции), в определенных условиях образуют стационарные структуры напряженностей пространства, разбивая его на квантованные участки с новыми свойствами.

Например, электромагнитные волны с достаточно короткой длиной способны порождать элементарные частицы вещества. И, наоборот, взаимодействие частицы и соответствующей античастицы (аннигиляция) не оставляет после себя ничего кроме электромагнитного поля. Эти экспериментальные факты свидетельствуют об электромагнитной волновой природе вещества. Но и упругие волны в механической среде могут интерферировать с образованием сложнейших стационарных структур, вплоть до уровней, которые могут быть отнесены к разряду разумных систем.

Общность закономерностей колебаний и волн невольно приводит к заключению, что любые процессы и явления могут быть редуцированы к единой природе, каковой является электромагнитное поле. Что там в этом поле колеблется, можно было бы и не рассматривать, вынеся вопрос за «скобки» исследования. Интересно, впрочем, в этом отношении утверждение одной из древнейших научных традиций: «свет имеет природу пустоты, а пустота – природу света». По сути, на современном языке это означает, что свет, или в нашем толковании электромагнитное поле, есть ни что иное, как деформации пространства. Отсюда следует, что окружающий нас Мир есть сложно устроенная интерференционная картина или голограмма, в которой «все во всем» и «в капле воды весь мир». Такой подход дает мощнейший исследовательский инструмент, обладающий простым и красивым механизмом описания действительности.

Применим ли голографический подход к описанию биологических сообществ, т.е. к изначальному содержанию понятия экология? Оставляя в стороне квантовый характер взаимодействия отдельных «изолированных» (дискретных, индивидуальных) систем, в качестве которых могут рассматриваться и отдельные особи, будем пользоваться квазиклассическими категориями. То есть «среда» должна быть достаточно объёмной по сравнению с «объёмом» отдельной особи. В этом случае её можно считать «непрерывной». Эта среда должна обладать, по крайней мере, двумя фундаментальными свойствами: квазиупругостью, т.е. способностью к восстановлению самого этого свойства и инертностью, т.е. способностью сопротивляться изменению первого свойства.

Действительно, биосфера обладает мощнейшей реакционной способностью, с одной стороны, а виды её составляющие способны выживать, как правило, в широко меняющихся условиях окружающей среды, с другой стороны. То есть существуют определенные предпосылки для наличия колебательного процесса. Можно немедленно возразить, что значительная диссипация – рассеяние вещества и энергии в биосфере если и допустят такой процесс, то только в быстрозатухающей форме. И, спору нет, такие биосферные аномалии возможны. Однако следует отметить, что биосфера обладает явно нелинейными характеристиками, которые в сочетании с постоянно существующим источником подпитки, переводят её в разряд автоколебательных систем. Это обстоятельство является решающим для наличия колебательного процесса, но в некотором приближении, дабы избежать аналитических сложностей, можно ограничиться рассмотрением собственных колебаний биосферы. Тем более, что нас интересуют, пока, лишь качественные аспекты происходящих явлений.