К пиву наш герой пристрастился в Риге, куда попал по распределению после окончания Одесского института инженеров морского флота. Слабоалкогольная жидкость иногда настолько занимала мысли новеллиста, что он совсем забывал о своих намерениях, например, навестить какую-нибудь редакцию, чтобы пристроить свои очерки. Вот и сегодня Асманкель так и не дошёл до назначенного пункта – Дома культуры железнодорожников, где проводилась встреча молодых литераторов. Ему жутко захотелось утолить жажду вкусной пенной заразой. Пока он определялся, куда бы хотел пойти, ноги сами вывели его в район старой Риги. Среди узких улочек наш очеркист заплутал, хотя знал район Вец-Риги хорошо. А заблудился по причине вдруг исчезнувших мыслей. Он пытался вспомнить, о чём же только что думал и чего сильно жаждал. Лихорадочно носясь по лабиринтам памяти и не находя там ничего определённого, он потерял ощущение времени и пространства. В таком состоянии немудрено заблудиться. Сознание начало чудить, отказываясь воспринимать реальный мир. Он вдруг оказывался то у дома отца в горном аиле, то в тамбуре поезда, в котором встретился с адресатом неотправленного письма проводницей Наташей, то в зале ожидания джамбульского аэропорта. Потом всё исчезло, и наступила тишина. Она и вернула ему способность снова соображать. Сплетение же мыслей грозило обернуться бедствием, он мог упасть в обморок. Нужны были срочные меры по предупреждению беды.

Могла спасти головушку только кружка-другая пива. Сей напиток и в самом деле как-то успокаивал Асманкеля и настраивал на созерцательный лад. Он, зацепившись за эту мысль, направился в облюбованное им ещё год назад маленькое тихое кафе на улице Элизабетас. Но судьбе было угодно повести его мимо концертного зала, где в основном исполнялась симфоническая музыка. В Рижской филармонии вот-вот должен был начаться концерт берлинского оркестра, гастролировавшего по странам Балтики. Огромный рекламный плакат, висевший у входа в зал серьёзной музыки, оповещал об этом. Программа выступления германского коллектива состояла их двух частей, первое отделение – музыка Брамса, второе – Шнитке. Асманкель обожал оркестровую классическую музыку. Ни секунды не колеблясь – пиво или музыка, братишка Арстана и Ирбиса свернул к кассам филармонии. Огромный зал был заполнен наполовину, поэтому Асманкелю без проблем продали билет на концерт, который начался, как только он уселся на своё место. Но с началом выступления немецких музыкантов он бесшумно, никого не тревожа, перебрался на середину зала, чтобы быть в центре звуковых волн, исходящих со сцены. Брамс умиротворил его.

Слушая музыку замечательных композиторов, он проваливался в какое-то космическое пространство, где соучаствовал с музыкой в пронизывании вселенной. А со стороны могло показаться, что слушатель просто дремлет. В действительности внук Аскера так сооружал вокруг себя некую защиту, чтобы не отвлекаться от слушания музыкальных произведений. Не имея абсолютного слуха и не совсем понимая некоторых деталей музыкального шедевра, не реагируя на какие-то музыкально-исполнительские прелести или огрехи, которых не избежать, он научился получать невыразимое наслаждение от серьёзной музыки, воспринимая сочинения композиторов образно, внутренним слухом. Как научился он в своё время радоваться великолепному закату солнца, видя внутренним оком в нём не конец дня, а начало чего-то нового. Он, слушая, давал волю воображению, а оно рождало свои исключительные и неповторимые образы. Они могли возникать под влиянием как звуков оркестра, так и работы какого-нибудь художника и так далее. Видеообразы отличались несказанной красотой, утончённой выразительностью. Кстати сказать, свою очередную суфийскую притчу-сказку «Оранжевый тюльпан» он написал под впечатлением от картины французского художника Анри Руссо «Джунгли».