Отец все настаивал, чтобы я изменил выбор и стал профессиональным игроком в Буорл. Меня это задело. Мама заметила, и попыталась успокоить отца, дабы тот перестал давить. Отец не послушал ее, продолжал твердить о какой-то там опасности, и я взорвался, впервые накричал на них. А в конце гневной тирады поставил отца перед выбором: «Либо я выбираю свой путь сам, либо бросаю все и ничем больше не занимаюсь». Он отступил, попросив не бросать Буорл до самого конца. Думаю, отец по сей день надеялся, что я передумаю.

После того дня многое изменилось. Нет не в отношениях с родителями. Во мне. До того дня мне почти не снились сны, а после, кошмары стали частым ночным гостем. Через несколько дней я начал замечать странное свечение, исходящее от Элен. Думал совсем рехнулся от напряжения и стресса. Позже заметил свечение у Ника, ненавистной Рози и у некоторых других выпускников.

Все это казалось странным, совсем не реалистичным, сном. Кошмаром, вырвавшимся наружу, и достающим меня наяву. Я по сей день боюсь, что тронулся рассудком. Безусловно об этом никто не знал, но благодаря Мистеру Коллинзу я начал «копать», изучая по ночам все до чего только мог добраться.

Покачав головой, завернул за угол. Думать о кошмарах и свечении, к которому я уже привык, бесполезно. Опустевшие стены академии Эйверу давили не меньше, чем глупые мысли. Хотелось поскорее покинуть это место, и по пути домой зайти в кафе, купив перекус. Можно было бы позвонить парням и предложить встретиться, немного потусить и пообщаться вне учебы.

От этих мыслей в горле появился тугой ком. Так тяжело отталкивать свои же чувства, а еще тяжелее заставить себя пойти на поводу желаний. Мне нравилось общаться с Ником и Бари. Нравилась эта особая дружеская связь, зародившаяся между нами уже как несколько лет. Увы, это делало больно. Обжигая горечью и потерей прошлого, проявляясь зудящими ощущениями в области шрама, подаренным собакой и бывшими друзьями.

Оборачиваясь назад, я с болью в сердце понимаю, в моей памяти полно белых пятен из заблокированных, сломанным сознанием, воспоминаний. Тех, что не позволяли смело назвать ребят друзьями и не одергивать себя каждый раз, лишь стоило мне сказать чуть больше положенного. Я пытался вспомнить, множество раз. Желал докопаться до истины, дабы понять, почему мне так тяжело просто довериться и назвать кого-то другом. Все тщетно. Я почти смирился с этим дефектом.

Дверь в кабинет истории открылась. Мистер Коллинз, держа в руках темно-синюю папку вышел, достав из кармана связку ключей. Увидев это замер, предчувствуя нечто не совсем хорошее. Заметив меня, он улыбнулся, повернув ключ в замке.

– Алекс, прости, сегодня занятие отменяется, – с грустью в голосе, сообщил мужчина. В его желтоватых глазах, похожих на разбавленный водой чай, скрывающихся под очками в толстой оправе, мелькнуло сожаления. – Если бы я знал, что сегодня будет собрание, сообщил бы тебе раньше.

– А, ну ладно, – сдержав грусть, холодно сказал я.

Мистер Коллинз ободряюще похлопал меня по плечу, поджав нижнюю губу.

– Ничего страшного, Алекс. Это всего лишь одно занятие, – похоже мне не удалось скрыть от него эмоции. – Да и тем более, мы с тобой далеко ушли по дополнительной программе, в основном обсуждая уже ранее изученное на общих занятиях. Потрать освободившееся время на отдых. Лучше конечно на здоровый крепкий сон.

– Да, вы, пожалуй, правы. Спасибо, – кивнув, пытаясь угомонить странные эмоции внутри, сказал я. Сжав лямку рюкзака, с грустью добавил: – Тогда, пожалуй, до встречи?

– До встречи, отдыхай.

Быстро преодолев коридор, мигом спустился по лестнице, стремясь покинуть стены академии.