– Уважаемый автор! Поздравляем Вас и сообщаем, что Вы номинированы на участие в конкурсе «Сатирическое перо года»! Обличительный пафос Вашего стихотворения, едкая ирония, высокая социальная ценность сатиры на алкоголиков, бичевание разврата – заслуживают признания! Условия конкурса и сумму оплаты публикации стихотворения в нашем альманахе смотрите, пройдя по данной ссылке. Благодарим за сотрудничество! Успехов, наш юморист! Редколлегия портала.
Спасен! Это сатира! Он юморист! Надо звонить Зине!
– Зинуля!!! родная!!! поздравь, я номинант! меня номинировали! я могу выиграть конкурс и много денег! Я сатирик! Это ж была сатира!!! Славно, что Зина не сбросила звонок. Но она молчала. Он слышал, как она жует – обеденный перерыв сейчас. Наконец она ответила, и голос у нее хоть был и мрачный, но уже не зловещий:
– Дома поговорим.
Глеб выдохнул. Нет, он не чувствовал себя отдохнувшим в выходной день: нервы его были на пределе. В каких муках рождается его поэзия! У него не было сил на чтение остальных отзывов – полистал: все хвалили, все восхищались, все волновались за него и хотели дружить. Последний, самый свежий отклик он все ж прочел:
– Глебыч, не тоскуй. Пошли всех лесом. Мы еще таких баб… таких девок… такие фрегаты… Иди ко мне и тоже напиши отзыв, мне баллы нужны. Подпись: Юрий Долгорукий.
Нет, Зину понять можно. Как только она живет с ним, с идиотом, Глебом-юмористом?
Через два месяца в альманахе «Сатирическое перо года» появилась оплаченная Глебом публикация его шедевра. Шедевр был редакцией капитально отредактирован. Выглядел он так:
Глеб Горшечкин. Прощай
Упал я ниц передо тобой:
Прости, супружница, обиды!
Я плачу: о, моя любовь,
Твои надежды все разбиты!
Пускался смело я в разгул —
Да, женщины меня любили…
И слышу демонов злых гул:
Разврат загнал на край могилы!
Недолго мне уж пировать —
Потащат, видно, в двери ада.
Меня вольна ты забывать,
А отдавать кредиты надо.
Ух ты! Горшечкины были в шоке. Зина молча ходила по квартире, украдкой посматривая на Глеба. Вдруг она неслышно подошла к сникшему в кресле супругу и – поцеловала в макушку… Ночью, обнимая жену, Горшечкин нежно клялся ей, что больше – ни строки. Не сатирик он.
Только как теперь пережить славу? Соседи – в восторге!
Часть 2.ТРУДНЫЙ ВЫБОР СУПРУГОВ ГОРШЕЧКИНЫХ
…Все было хорошо у Горшечкиных, целые полгода они миловались, даже не ругались. Ну, конечно, Зина иногда скрипела, ворчала, порой покрикивала, но после того, как обидел поэта родной портал (Глеб с ним завязал, исключился), Горшечкину все казалось сладкой музыкой. Он нарадоваться не мог, что у него есть Зинуля. Кроткая, терпеливая, недоступная – порой доступная, если проявить смелость и напор. Он был не напористый муж, но смелел не по дням, а по часам. Самоуважение его росло.
И вот однажды им выпал выигрыш. Досталась с большой скидкой путевка. В санаторий. Зимой. Кому-то одному. В двухместный номер с подселением, мужской или женский. Надо было решить, кто поедет.
Глеб не бывал в санаториях, ему хватило и пионерских лагерей. Зина ездила пару раз, с первым мужем. Об этом она не рассказывала. Глеб догадывался, что они хотели детей, а детей не было. Глеб детей не хотел. Тогда ему совсем не будет места, ни в жизни Зины, ни в квартире. Писк, плач, пеленки, погремушки… бррр. Как воткнет ему в руки младенца, так бедный послушный Глеб и будет трясти его день и ночь. Нет, он не такой, не трясучий. Он любит тишину.
Да не сказать, чтоб и Зина очень хотела детей. Особенно когда в ее жизни появился Горшечкин. Он стал ее слабым, немощным, жалким ребенком. Не сравнить с первым мужем: тот был мощный, и из-за этой мощности пропал. Поспорил с кем-то спьяну, что Волгу переплывет. А не переплыл, спьяну-то. Переоценил свою мощность, бедняга.