В углах, подобно ядовитым змеям, все также шевелятся тени. Раздражение колет где-то в груди, заставляя стиснуть зубы и чуть ускорить шаг, желая побыстрее добраться до своей комнаты. Разговор с Рураль отложил свой отпечаток, и теперь я… не знаю, что делать. Не знаю, как правильно это сделать.

– Мысли Королевы тяжело предугадать, Алистер, – продолжаю я, будучи уверен в том, что скорой встречи со служанками или стражей ждать не стоит. – Она эмпат. Угадать её мысли, а уж тем более действия, практически невозможно. Селена совершила ошибку, и тебе об этом известно не хуже меня.

– Но вы же виделись с ней? Можно ведь было что-то разглядеть в её лице?

Новость о поимке Селены, кажется, совсем не обрадовала Рураль. Она показалась мне даже… расстроенной. Или просто излишне задумчивой. Она не задавала вопросы, не смотрела на меня, словно вместо этого ушла куда-то глубоко в свои мысли, и я вряд ли могу представить, что сейчас твориться в её голове. Мне и со своей сложно разобраться. Селена снова в этих стенах, снова… ближе, чем мне бы того хотелось, как бы сильно я не пытался заткнуть голос внутри себя. Голос, что тихим шепотом продолжает наговаривать весьма противоречивые для меня вещи, оставшиеся далеко позади.

Я устало выдыхаю, прогоняя нашу с Рураль встречу в мыслях. Взгляд невольно цепляется за идущего рядом Алистера. Он отличный солдат, безукоризненно выполняющий приказы; он верен и никогда не перечит моим словам. Возможно, я совершаю глупость, не доверяя ему своих мыслей и опасений? Может и так. Но жизнь во дворце научила меня многим урокам, помимо тех, которые приходилось учить вопреки собственным желаниям – доверие слишком хрупко, чтобы бездарно дарить его кому-то другому. Пусть и тому, кто его по праву заслуживает.

Я замираю посреди коридора столь внезапно, что Алистер замолкает. Пальцы переплетаются за спиной, подбородок вытягивается чуть выше. Я разворачиваюсь к нему на пятках сапог, и он удивленно поднимает глаза, тушуясь. Ему есть что сказать, но он упрямо молчит, словно весь его словарный запас неожиданно кончился.

– Алистер, – терпеливо произношу я, поджимая губы. – Есть вещи, которые я не вправе обсуждать со своими солдатами. Селена совершила ошибку. И раз уж моя сестра достала её, то пусть и за свои поступки расплачивается в полной мере. Разговор на эту тему закончен. Ты и Эклипс будете приставлены к Селене для её охраны и лучшей координации в стенах дворца. Ты, как друг. Эклипс – как профессионал.

Алистер кривит губы и морщится, словно я ему подсунул гнилой фрукт, но не протестует – согласно кивает. Не заметив с его стороны прежней прыти, я снова разворачиваюсь и целенаправленно иду к двери своей комнаты.

– Побудь глазастым. На нижние этажи её не пускать. В архив – тоже. С Агатой я поговорю, – пальцы ложатся на долгожданную прохладу металла дверной ручки. – В остальном… просто выполняй свою работу и не лезь в политику.

Я смотрю на опустившего голову Алистер через плечо. Мальчишкой был – им же и остался. Не удивительно, что они с Селеной нашли столько общего. Оба бездумные, по-ребячески несерьезные, двигаемые собственными эмоциями. Алистер, в отличие от Селены, умеет хотя бы вовремя стать покорным, принимая правила игры взрослого и опасного мира. Селена… мы не виделись столь долго, что её расплывающийся силуэт из прошлого почти что призрачная тень, что отбрасывает мебель. Но она все еще яркая, все еще пылает решительностью, все еще… теплая и настолько запретная, что вряд ли я имею право думать о чем-то большем. О тех моментах в садах, о том, как она пахла, как упрямо заправляла за уши мешающие рисовать волосы. Как любила босиком бегать по траве, широко и солнечно при этом улыбаясь. Как старательно вырисовывала линии на белоснежных листах и размазывала тени, пачкая пальцы грифелем. Нужно только закрыть глаза, чтобы вновь поймать это трещащее и ускользающее все дальше воспоминание.