– Элиот и Агата никогда не упоминали о Легионе. Как и… другие.

– Возможно, не видели в нас опасности. Или просто не хотели, чтобы опасность видела ты. Я не могу залезть в голову к твоим новым друзьям и прочитать все их замысли. Этим уже буду заниматься не я.

Неприятный липкий холод кусает где-то в позвонках, пока я отвожу плечи назад и выпрямляюсь, стараясь не думать о том, что может случиться с Элиотом. Его будут пытать? Или убьют? Или его ждёт что-то хуже этого? Пальцы непроизвольно стискиваются на ткани камзола – я уже не смотрю на Мишу, фокусируясь куда-то за него и утопая в собственных мыслях. С каждым днём, проведенным здесь, я отчетливо чувствовала привязанность к этому месту. Было ли дело во всплывающих воспоминаниях, связанных с этим миром, или всё моё нутро пропитывается любовью к Рэддхему?

– Уже прошло так много времени здесь, – я заламываю пальцы до едва слышимого хруста в суставах. – Практически… три месяца? Хочется вернуться обратно. Туда, где нет проблем с магией и злобными стервами, захватывающими власть. Но вместе с этим, мне кажется, что если я уйду, то потеряю нечто более важное.

Миша выдыхает так, словно за всё время моего короткого монолога удерживал в легких воздух. Я перевожу взгляд, скользя глазами по его лицу. Этот тот же Нефлянов: его обеспокоенные зеленые глаза, растрепанные каштановые волосы. Даже те самые родинки. Он знаком мне, но в тоже время – чужой. И поэтому, когда он делает шаг ко мне в надежде подарить ободряющие объятия или прикосновения, я резво отстраняюсь от кареты в противоположную от Миши сторону. Не из-за того, что он мне противен или что-то в этом духе. Я боюсь. Я боюсь человека, который когда-то показал мне жизнь.

Ловлю секундное замешательство в его глазах, однако до него мгновенно доходит смысл сложившейся ситуации. Я вижу это по его растерянному взгляду и неловкому шагу в сторону. Мы только что разговаривали, как старые друзья, что знали друг друга не один десяток лет, но это чувство, родившееся относительно недавно, отличается от дружеского. Миша оказался совершенно иным человеком, каким я его знала. Он часть Легиона.

– Извини, я… я, наверное, поторопился, – откашливается Нефлянов, заложив руки за спину и уставившись куда-то перед собой. – Мы скоро двинемся в путь. Суверенный поедет раньше остальных. Ему необходимо самому удостовериться в том, что во Дворце всё готово. Он попросил меня передать тебе, что был бы рад видеть тебя у себя. Это не обязательно и без принуждения, так что, если ты не хочешь… может просто не идти. Суверенный не настаивал.

– Нет, – неожиданно и резко даже для самой себя протягиваю я. – Нет, я пойду. В конце концов, может мне и не стоит его бояться?

– А стоило бы… – тихо проговаривает Миша, как-то загадочно щуря глаза и покорно отступая в сторону большого и тёмного шатра.

За всё время нахождения здесь, я всячески стараюсь обходить этот шатер. Настораживает не столько перспектива оказаться за границей плотной чёрной ткани – скорее пугает ещё одна встреча с Александром. Каждое наше столкновение, пусть было их немного, отдается во мне странным необъяснимым ощущением, от которого холоднеет в кончиках пальцев. Мурашки бегут по позвонкам, зарываясь в затылок, и я столбенею, не в силах пошевелиться. Очарованная или зачарованная?

Вот именно это вызывает мне страх. Растерянность, возникающая при пересечении с его глазами, практически сводит с ума! Я не знаю, куда себя деть и где мне хочется оказаться – поближе к нему или, наоборот, как можно дальше.

Переплетаю пальцы между собой, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей. Левая лопатка саднит под тканью одежды. И чем ближе я подступаю к шатру, тем болезненнее становятся ощущения; тем быстрее пропадает вспыхнувшая несколькими секундами ранее решимость. Миша, идущий впереди, замедляет шаг, коротким кивком здороваясь с людьми в чёрных камзолах – они отвечают ему, провожая меня долгим взглядом.