Ноги снова возвращаются на землю, а руки соскальзывают вниз, пока он аккуратно опускает меня. Его тёмные глаза сияют так ярко и невероятно – от разделенной со мной радости встречи, от обычного счастья. Губы тянутся в улыбке, и даже тень усталости от поездки пропадает с его лица.

– Прости, у меня было слишком много дел, с которыми мне хотелось побыстрее разделаться, чтобы оказаться здесь, – на выдохе произносит он, смеряя меня взглядом из-под прищура своих глаз. – Я слышал, что ты тоже времени зря не теряла. Уже приехала из Дома Воды? Пойдем, пройдемся. Только найдем твою обувь. Не хочу получить долгий выговор от твоих служанок.

Я быстро киваю, тут же метнувшись за стену, из которой минутами ранее «выпрыгнула» подобно игривой кошке. Глаза быстро находят скромные туфельки на плоской подошве, в которые я моментально скольжу ногами, натягивая пятку уже на ходу и придерживаясь рукой о стену. Король упорно занимался моим образованием, и за явные успехи решил устроить мне маленькие каникулы, разрешив на две недели вернуться домой. Пройтись по продуваемому всеми ветрами пляжу, по родным коридорам дворца. Больше всего я, конечно, радовалась времени, которое могу провести с семьей.

– Не торопись, – бархатный смех заглушает звон колокольчиков около моих ушей, когда его взгляд цепляется за меня, подбирающую подол платья и в быстром шаге равняющейся с ним на дорожке Сада. – Как дела дома? Слышал, что ты теперь старшая сестра. Могу поздравить с этим? Привилегий у младших, конечно, больше, но… скоро ты сама узнаешь о «теплых» сестринско-братских отношениях во всей красе.

– Пока я не закончу учебу здесь, а это ещё практически три года, вряд ли часто смогу видеться со своим братом, – я пожимаю плечами, переплетая пальцы перед собой и опуская на них взгляд. – Так что вряд ли у меня с ним будут такие отношения, как у тебя с твоими братьями. Вы же, кажется, вообще не расставались в детстве?

– Упаси Святые, чтобы у тебя были такие же отношения, – мужчина чуть запрокидывает голову назад и смеётся. – Сомневаюсь, что ты выдержишь тренировки и бои за последний кусочек печенья. Знаешь же. «В большой семье…», – уголки его губ растягиваются в широкой улыбке, пока он чуть щурит глаза, скользя по распускающимся цветам вокруг. – Только не спрашивай меня о работе, умоляю. За две недели я по горло сыт играми политиков. Не случайно же говорят, что политика – это игра притворства и хитрого ума. Полагаю, что моя хитрость во мне закончилась.

– Оу, – я выдыхаю, задумчиво поджимая губы.

Мне приходится ускорить шаг, чтобы обогнать идущего рядом со мной мужчину. Разворачиваюсь на пятках туфель и иду теперь спиной вперёд, пока щурюсь от яркого солнца, бьющего прямо по глазам.

– Что насчет того, чтобы съесть чего-нибудь вкусного? Я ещё не обедала, а ты, наверняка, ужасно голоден после дороги.

– О да, я бы съел сейчас чего-нибудь не сладкого и горячего, – мужчина замирает, заставляя остановиться и меня. – Пойдем, принцесса.

Он поддается вперёд, мягко обхватывая моё запястье рукой, и тянет на себя, заставив колокольчики жалобно звякнуть.

Я стараюсь не теряться во времени. Пусть карету уже так не трясло, а остановки стали продолжительнее, спать мне всё равно удавалось только урывками. Сны выходили тревожными и какими-то неполноценными, слишком короткими, чтобы вытянуть из них хоть крупицу нужной мне информации. Неизменным оставалось только то, что стоило мне только выйти за пределы кареты, как рядом тут же возникал Миша. Счастливый, улыбающийся и сияющий, как начищенный сервиз в шифоньере. Однако расстояние сокращать он не спешил. Завидев меня он первым делом привлекал внимание взмахом руки и лишь потом начинал неспешно приближаться, останавливаясь лишь в паре шагов.