Есть и еще одна загадка. Люди, современные с анатомической точки зрения – с такими же скелетами, как у нас, – появились примерно двести тысяч лет назад. Но люди, современные с психологической точки зрения – то есть с таким же поведением, как у нас (хоронившие своих покойников, умевшие расписывать пещеры, делать швейные иглы и метать копья, пользовавшиеся косметикой и клеем), – в полной мере сформировались лишь около пятидесяти тысяч лет назад.

Можно подумать, что причиной этого стала какая-то тонкая генетическая мутация, случайное появление какого-то нового лезвия в швейцарском ноже. Но недавние исследования показывают, что причина, возможно, была в ином. Многие характерные именно для человека культурные нововведения, например использование красящих пигментов и погребение покойников, уже возникали (и исчезали) в истории человечества – но лишь в отдельных местах и нерегулярно[47]. Эти нововведения словно бы не могли пустить корни и “привились” лишь пятьдесят тысяч лет назад.

Обе эти странности кажутся вполне логичными, если допустить, что эволюция человека, как биологическая, так и культурная, включает в себя своего рода динамические петли обратной связи, которые я только что описала. Маленькие изменения способны привести к большим отличиям, и если условия подходящие, то эти изменения превращаются в качественный скачок и ведут к еще более глобальным переменам.

Что же запустило механизм стремительных изменений, которые и составляют суть эволюции рода человеческого? К чему, собственно, мы пытались приспособиться, столь стремительно меняясь? Причиной, по которой нам пришлось меняться, были сами перемены[48].

Во-первых, изменился климат. Дело не просто в том, что погода стала более жаркой или более холодной, более влажной или более сухой. Климат в принципе стал более разнообразным и непредсказуемым; труднее стало предугадать, какой будет погода – как в пределах одного поколения, так и в течение многих поколений. Изменения климата стали менять людей задолго до того, как сами люди стали причиной климатических изменений.

Вторым источником вариабельности стал наш кочевой образ жизни. С самого начала люди были бродягами. Наши человекообразные родственники-обезьяны до сих пор живут примерно в тех же местах, где они появились изначально. Но люди расселились по всей Земле – от лесов до саванны, от полярной тундры до пустынь, переплыли океаны и моря и прошли через горы. Охота к перемене мест, жажда странствий, похоже, встроена в наши гены. Кочевой образ жизни означал, что мы постоянно сталкивались с новыми видами среды обитания.

Все более разнообразной становилась и наша социальная среда. Одна из сильных сторон человечества состоит в том, что мы способны создавать различные типы социальной организации, подходящие для различных обстоятельств. Изобретение сельского хозяйства радикально изменило структуру человеческого общества. Люди стали переходить к оседлому образу жизни на одном и том же месте и накапливать ресурсы, вместо того чтобы передвигаться с места на место и питаться тем, что удалось добыть в течение дня. Оседлый образ жизни преобразил тех же самых людей, с той же самой ДНК, до такой степени, что они стали выглядеть практически как другой вид. Вскоре люди, которые раньше жили относительно небольшими эгалитарными группами, стали жить в городах со строгой иерархией и радикальным неравенством с точки зрения обладания властью. А индустриализация преобразила наш образ жизни еще сильнее.

Как справиться с разнообразием и переменами? Математические модели (и здравый смысл) советуют отвечать на разнообразие разнообразием. Если поощрять разнообразие в развитии и мышлении детей, в том, чему они учатся у окружающих, у этих детей появляется больше шансов выжить в эпоху перемен. В результате мы можем ожидать, что и в темпераменте и развитии детей, и в поведении взрослых проявится множество случайных, на первый взгляд, вариаций.