– Очень давно! Так, а теперь кидай это в воду и режь теперь лук. Посолить не забудь, как я учила!

– Я не понимаю, почему столько времени прошло, а люди до сих пор замок Шабашем называют?

– Ну знаешь, как это бывает, когда что-нибудь плохое случается с человеком, так потом и привязывается прозвище. Вот и с замком так было. Они же, ведьмы, Химерами были.

– Кем?

– Химеры. Считай злые ведьмы. Травлю устраивали на народ. Им же всё нипочем было тогда. Говорят, кровь с черной магией лилась рекой. Вот шабаши и устраивали тут, пока Инквизиция не пришла и не сожгла их всех к чёртовой матери. С тех пор замок и зовут Шабашем. А теперь возьми сливки и добавь туда столовую ложку.

– Так?

– Да.

Я выполняю каждое указание, смотря, как вода с добавлением в неё ингредиентов превращается в съедобный соус к мясу.

– Химеры… Слово-то какое. Не колдуньи, а химеры…

– Колдуньи –это колдуньи, а химеры –это химеры. Не путай и не забивай себе ерундой голову. Так! Сходи-ка в кладовую, в ту, что возле лестницы, и принеси мне грецких орехов.

– Так есть же еще!

– Я сказала, сходи, значит – сходи.

Я откладываю нож, чувствуя себя разгоряченной от пара, мне жарко, я потная и мечтаю о душе. Спрыгнув со стула, я с неохотой иду в кладовую.

– Ступай, ступай. И побыстрее! Двигай ногами!

Едва успев выйти из кухни, я налетаю на Рэя. Парень спускался с лестницы для прислуги, что рядом с кухней. И, как тогда, на чердаке, я чувствую легкую панику и головокружение от его присутствия. Он окидывает меня взглядом с головы до ног, после чего закусывает губу и со стоном отворачивается, будто у него болит зуб. После чего кидает злобный взгляд своего цвета грозы и произносит сквозь зубы:

– А еще скромнее кофты не нашлось?

Он кивает на мой вырез и, не дождавшись ответа, срывается в кухню.

Что? Это что сейчас было? Меня обвинили в неподобающем виде? Нормальная ведь кофта! Или мне стоит свариться заживо там?

Обозвав его дураком, обиженная, убегаю в кладовую за орехами. По возвращении вижу уходящего Рэйнольда, который стремительно покидает кухню, не обращая внимания на меня. Будто не меня он целовал на чердаке. Действительно, у него, кажется, крыша подтекает… Или у меня?

Войдя на кухню и отдав орехи миссис Лонг, я узнаю главную новость: завтра приезжают какие-то важные гости. Они будут у нас до ночи. А это значит, завтра весь день торчать ей и мне у плиты.

Лист бумаги лежал на столе, где черными буквами, шрифтом Times New Roman был написан запрос от Сената на аутодафе.

«Реджине Хелмак и Артуру Хелмак, 

Светочам школы Инквизиторов Саббат.

Совет Старейшин святого Сената просит исполнить долг Инквизиции в школе Саббат и покарать ведьму за бесчинства и ряд нарушений anni currentis4. Вина обвиняемой доказана.

Обвиняемая – Мария Смитт. Химера.

Наказывается:

– за попытку украсть заклинание у Архивариусов Сената,

– убийство трех смертных,

– применение дара (разряд: телекинез) на людях,

– применение запрещенных заклинаний,

– сделки с дьяволом и продажа души.

Сенат приговаривает ее к сожжению на костре.

Да свершится суд.

Да наступит день.

Dies irae, dies illa5.

Совет Старейшин святого Сената».

– Dies irae, dies illa! Господи, как пафосно. Меня всегда воротило от этого выражения! Глупое и бессмысленное.

Я сажусь в кресло и закуриваю. Артур бесшумно смеется надо мной.

– Я всегда думаю, кем бы ты стала, выбери в самом начале путь Химеры?

– Не знаю, наверное, Марией Смитт.

Я двумя пальцами откидываю белоснежный лист, который совершает путь по столу и падает на пол.

– Мне кажется, Химеры многое потеряли в твоем лице. Так или иначе, в тебе от них слишком много.