– Прекратите! – Голос Евы резок, как удар ножом. И все прекращают мериться силой, отходя друг от друга. Никто не знает, как долго Ева стоит на балконе спортзала и наблюдает за нами. – Ной!

Она обращается к своему близнецу и всем понятно, зачем.

– Ева, – просит ее Стефан с мольбой в голосе.

Мы все знаем, как она дорога ему. Но мы знаем и Еву, которая не сможет простить ему несправедливость в отношении Мелани.

Девушка непреклонна, и, несмотря на ровный тон голоса, все знают, что ей так же больно видеть и участвовать в этом, как и Стефану:

– Ты же сам сказал, что она ударилась, так чего тебе бояться Ноя?

– Ну, хорошо! Смотри сама, как дело было!

Стефан подлетает к Ною и хватает его за руку.

Зрачок Ноя Валльде сужается и он видит прошлое, видит всё то, что творилось в кладовой вчера, транслируя это сестре.

Секунда, две, пять, десять… И Ной отпускает Стефана. Все трое сконфужены, смотрят себе под ноги. Знакомое ощущение присутствия, когда прошлое становится настолько реальным.

– Говоришь, об угол ударилась? – Ева чуть ли не плачет, и меня пронзает боль: все-таки Стефан сделал это, он все-таки ударил Мел. – Ну почему, Стеф, почему?

– Она впилась ногтями в рану!

Стеф пытается слабо оправдаться, но Еву уже не уговорить, впервые я вижу такой. Обычно она пыталась сдерживать себя. Но не в этот раз.

– Конечно, впилась, ты же ее толкнул в соль! – Ева практически накричала на Стефана, а мы переглянулись.

Я почувствовал, как холодный ужас пробирается в меня: неужели у Мелани повреждения хуже, чем просто удар? Все знают, что некоторые особо чувствительные инициированные не выносят соли. Не зря мы так активно ее используем в охоте на ведьм: мы с помощью соли очерчиваем круг, чтобы ведьма не сбежала, а иногда кидаем соль на нее саму и вещество оставляет порой нехилые ожоги на Химерах.

Теперь я понимаю, почему Мелани вцепилась в плечо Стефана, а тот ударил. Наверное, у нее все тело в ожогах. На краткий миг, мне вспомнились длинные изящные ноги девушки…

– Но она ведь не пострадала! – заорал в ответ Клаусснер.

И мой ужас резко сменился облегчением, так что даже в ушах зазвенело.

– Вот именно! Не пострадала, Стефан! Она обычная девушка! Она не Химера! Что ещё ей нужно сделать, чтобы ты глаза свои раскрыл? Может, ей стоит сразу прыгнуть в огонь, чтобы ты увидел, что она человек? – Ева замолчала, собираясь мыслями и силами. После чего снова включила режим «Ева Валльде – холодная и беспристрастная». – Ты поднял на нее руку, Стефан Клаусснер. И не надо оправдывать этот поступок тем, что ты думал – она Химера. Если ты смог ударить ее, значит, сможешь ударить и другую. Никто, понимаешь, даже Рэйнольд… – Мое сердце сделало скачок. – …со своим предвзятым отношением к Химерам, никогда не опускался так низко.

Ой, ну спасибо, Ева. Оказывается, я у тебя числился в рядах самых опасных людей.

Девушка разворачивается и покидает балкон, оставляя нас в смешанных чувствах. Стефан просто убит, жалок. Он разворачивается и молча покидает спортзал. Я тоже уже не в состоянии тренироваться, поэтому покидаю тренировку, не начав ее. Я знаю одно, мне нужно увидеть Мелани. И я пускаюсь на поиски.

Сначала обхожу все подсобки, заглядываю в оранжерею, но там никого. Затем иду к ее спальне, заглядывая попутно в гостиную и в учебные классы. Но и там пусто. Мелани будто исчезла. Я судорожно пытаюсь вспомнить, что знаю о ее расписании дня. И сдаюсь. Я не знаю, где ее носит в Саббате в эти часы. Поэтому, привалившись к стене, пытаюсь сконцентрироваться на боли: кухарка порезала палец – не то, ноющая рана Стефа – самая глушащая боль, но снова не то, Кевин бьет кулаком по чему-то, что аж костяшки трещат – наверное, от злости, но снова не то. И лишь где-то наверху, на чердаках чувствую отголоски саднящей раны на губе и проносящуюся тень болящих мышц лица от удара в виде синяков. Попалась!