– Дай, я надену. – Украшение скользит по безымянному пальцу левой руки. В России – это вдовий палец, в Америке на нем носят обручальные кольца. Символично получилось. Я хороню свое будущее, отдавая себя во власть Савову. Виктор легко касается моих губ, подобно поцелую жениха и невесты.

– А где то кольцо? Разве его не отдал Сенат?

– Отдал вместе с вещами. Но я не взял, – он заглядывает мне в глаза и убивает следующей фразой: – Я все вещи оставил Оденкирку.

– Зачем? – Я в шоке. Голос не слушается, воздуха не хватает, еле шепчу.

– Будет знать, как портить чужие кольца защитными заклинаниями.

Он отворачивается и идет к двери, чтобы позвать Архивариуса, я же стою, окаменев от ужаса: Савов в курсе всего, а я слепая дура, думавшая, что он не замечает мою любовь к Рэйнольду и отвращение к нему, считающая, что смогу уйти от него. Виктор меня не отпустит. Никогда. Я давно загнала себя в ловушку, а сейчас сама закрыла дверь.

Архивариус входит и что-то говорит мне. Только когда меня окликают, я возвращаюсь в реальность, которая становится кошмаром.

– Так что вы хотите рассказать?

– Клаусснер убил Химеру, защищая меня… – и я рассказываю все, что помню.

Я должна спасти Еву и Стефана. Теперь обязана.

Иначе грош цена моей жертве.

Пока она рассказывает историю своего чудо-спасения великодушным Инкизитором, у меня звонит в кармане мобильник. «Морган» светится на экране.

Извиняюсь и бесшумно ухожу из палаты.

– Да?

– О! Слышу довольные нотки!

Я не сдерживаюсь и счастливо смеюсь в трубку.

– Как все прошло?

– Все прошло идеально.

– Аня не сомневалась?

– Нет. Я жал на то, что из-за нее сожгут этих Инквизиторов. Сработало!

– Клятва?

– Дала. Она наша!

В трубке слышится довольный смех Моргана. Надо отдать должное: он гений. Хотя тут больше заслуга Кукольника и Психолога, которые смоделировали ситуацию, где Анна сама отдается нам в руки. Но все-таки я тоже молодец: сыграл, как по нотам.

– Савов! – ее яростный крик разносится по всей больнице звонким эхом.

– Женщина, не кричите! – цыкает дежурная, за что получает мощный заряд от Маргариты. Медсестра с шумом падает в обморок, сшибив своим грузным телом железный стул. Слишком громко! Это привлекает внимание. Некоторые пациенты с любопытством высовываются из палат и тоже получают от Маргариты.

– Савов! – рычит на меня Марго и подлетает, будто коршун к жертве. – Объясни мне на милость, что за суд, на который собирается Аня?

Она замахивается, чтобы ударить меня магией, но я быстрее, блокирую, шипя в ответ:

– Ну, давай. Начни душить, когда за дверью, – я киваю на палату Анны, – Архивариус из Сената. Вот он порадуется на обездвиженную медсестру и того бедолагу, в которого ты попала зарядом. Кажется, парень получил гипертонический криз.

Марго, присмирев, начинает оглядываться. К дежурной уже подбежала другая медсестра и пытается привести в чувство. Кто-то из палат побежал за доктором для второго пострадавшего.

– Что, мать твою, происходит? – Марго сипит. Она вся красная от злости. Я чувствую, как клубится в ней магия, готовая прорваться и выплеснуться с разрушительной силой.

Вместо ответа протягиваю ей телефон.

– Поговори об этом с Джеймсом.

Марго недоверчиво берет смартфон в руки и прикладывает к уху.

– Джеймс? Что происходит? Зачем это?

Мой Темный ей что-то говорит, и с каждым словом Марго все больше успокаивается. Ее магия уже не пытается прорваться и взорвать все здесь к чертям собачим.

– И как это поможет ей в определении стать Химерой?

Марго не знает, что все проворачивалось за ее спиной, а значит, не знает об истинных причинах. Наверняка, Морган сейчас ей сочиняет про то, что это еще больше отвернет Анну от Инквизиторов и склонит к Химерам.