Савов наклоняется так, что теперь его глаза напротив моих. Его лицо очень близко. Я чувствую дыхание Виктора на своей коже. Савов подавляет меня. Пугает.

– Но он уже однажды спас мою шкуру…

Савов неожиданно толкает меня назад – и вот я загнана в ловушку между его руками и стенкой.

– Клаусснер спасал, потому что все хотели, чтобы ты стала, как они. Чтобы ты по щелчку Сената убивала своих Сестер и Братьев.

Каждое слово он практически выплевывает мне в лицо. В его тихом голосе слышен рык зверя.

– Кто сказал тебе про Суд? – Его рука ложится мне на горло и начинает ласкать. Пальцы, будто играючи, нежно исследуют шею. Мне становится страшно до дурноты. Мгновение – и ведь свернет ее, как цыпленку, в порыве гнева. – Так кто сказал?

– Ева Валльде…

– А-а-а! Подружка Клаусснера! Блондинка! Помню. Ну что же, я подам в Сенат обвинение в нарушении субординации.

– Нет! Виктор, пожалуйста! – я начинаю плакать и умолять. Савов смотрит на свои пальцы на моем горле. Голос не слушается, шепчу, выжимая из себя слова: – Не надо… Я сделаю все, что ты хочешь… Только не надо подставлять Еву! Помоги мне спасти Клаусснера, и я сделаю все, что ты хочешь…

Внезапно мои слова достигают цели. Савов начинает улыбаться, будто получил желаемое. Я мысленно представляю, что будет: поцелуями дело не ограничится.

– Хорошо. Мне нравится такой вариант.

Его руки медленно соскальзывают на мои плечи, а большой палец ложится на яремную впадину, нажми – и будет удушающе больно.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – он беззаботно улыбается, будто не хочет придушить.

– Ну… вроде, я и так собиралась это сделать… – лгу, пытаясь скрыть правду, что мечтаю уйти от него, что хочу другого мужчину, что Савов мне не нужен.

– Вот именно, собиралась. Но я же не дурак, Аня! Вижу, что ты готова отказаться от меня. Я хочу, чтобы ты пообещала мне выйти за меня замуж, а потом перейти от Марго в мой клан.

– Обещаю…

Я с ужасом понимаю, что цена вопроса высока. Но согласна. Я найду потом способ уйти от Виктора.

– Нет. Не так. Мне нужны гарантии. – Савов берет мою ладонь и целует. – Как клясться будешь? На крови? Или по духу?

Все. Это уже серьезно. Он просит обряд клятвы. А это значит, обмануть его будет уже нельзя.

– Я не готова…

– Хорошо! Тогда пускай горит Клаусснер синим пламенем! А его блондинка будет оправдываться перед Сенатом. Отлично! Убьешь сразу двух Инквизиторов, не прикасаясь к ним.

Он резко отталкивается от стены и идет к выходу. Паника и ужас волной накрывают меня. И я выпаливаю, прежде чем успеваю осознать, что говорю:

– Я согласна! На крови! Дам клятву на крови.

Савов оборачивается и разводит руками.

– Хорошо! Когда суд?

– Завтра…

– Завтра же и проведем обряд.

После его ухода весь день прошел серым пятном, а затем была мучительная ночь. Плакала. Пыталась найти другие решения, но ничего не находилось. Клятва – это серьезно. Не пустые слова. Это принуждение. Нарушение – смерть, притом, как твоя, так и близких родственников. Автоматически запускается родовое проклятие. Обойти Виктора не получится. Я не знаю, как дозваться до Сената. Пускай я и не совсем смертная сейчас, но я без Знака, не Инициированная, я не дозовусь до Архивариусов. А если попросить кого-то, чтобы привели? Только через кого?

Кевину нельзя соваться в Сенат. Варя откажется. Ева приведет Архивариуса, но время будет упущено, пока еще я дозовусь до Валльде. Да и чревато для нее. А завтра уже суд! То есть сегодня, если судить по московскому времени.

Рэйнольд… Любимый, прости! Я все глубже зарываюсь. Еще больше оттолкну тебя.