Вообще-то, Исе не особо нравилась писанина, но ведь взамен он получал возможность без ограничения читать Святое Писание, изложенное яркими красками на добротной выделанной животной коже. Когда что-либо из истории Древней Реи было духовному питомцу Наала непонятно, то священник давал ему разъяснения.

Сверх того, коэн, учивший грамоте детей богатых людей, позволял Исе слушать уроки из соседнего помещения. На большее Наал пойти не мог, поскольку Ос и Ма, само собой, не в состоянии были платить за обучение Исы. Но непритязательный воспитанник, подобно ростку, что из-под каменной плиты стойко тянется к солнцу, столь же упрямо рвался к знаниям, и потому испытывал искреннее упоение даже от таких занятий «из-за угла». Столь своеобразная учёба длилась почти два года, за которые мальчик существенно продвинулся в овладении богословием. Его родные также тихо радовались удачному стечению обстоятельств, ибо видели, как не по возрасту быстро развивается Иса.

Наконец, Наал, когда у него было свободное время и хорошее расположение духа, вёл с Исой долгие и содержательные беседы то по собственному разумению, то по инициативе питомца. И чем далее, тем более монологи священника превращались в диалоги с пытливым учеником, в ходе которых последний аргументированно отстаивал своё мнение. И по мере взросления мальчика всё чаще почвой для обмена мнениями становилась не богословская сфера, а реальная жизнь.

5

В тот день Иса шёл к святому месту не обычным кратчайшим путём от своего дома, а поднимался от реки. До того он на лугу смотрел как аретские ребята играли в «ямки». Когда солнце поднялось высоко и стало жарко, игроки разбрелись кто куда, а Лучик двинулся в сторону святого дома незнакомой дорогой.

Шагая вдоль глинобитного забора, он внезапно услышал плач и вопли о помощи, а также странные звуки: будто куски жидкую глину бросали с высоты наземь. Шум доносился с другой стороны ограды. И Иса поспешил туда. Вход внутрь ему преградила невысокая калитка, подпёртая изнутри колом. Но, поскольку звали на помощь, воротца не остановили маленького спасителя. Он легко перелез через них и побежал к месту происшествия.

Во дворе он сначала увидел испуганных девочку и мальчика приблизительно его возраста, по лицам которых текли слёзы, а дальше – тщедушного мужичонку, за волосы волочащего по земле ойкающую дородную женщину и наносящего ей удары. «Ослик бьёт верблюда», – невольно мелькнуло в голове у Исы наивное сравнение. Но это был лишь проблеск, потому что в следующее мгновение он, впервые видевший такое безобразие, с криком: «Дяденька, так нельзя!», с силой толкнул драчуна, в очередной раз занёсшего кверху правую руку.

От резкого тычка мужичонку повело вбок, тот выпустил из левой руки волосы жертвы и, нелепо семеня заплетающимися ногами, упал под забор.

Наступила тишина и пауза в «боевых действиях». Детишки и женщина с крайним удивлением взирали на метаморфоз ситуации. Должно быть, до внезапно появившегося заступника никто столь бесцеремонно не обращался со скандалистом.

Буян, меж тем, шатаясь и вихляясь всем телом, поднялся с земли. «Пьяный», – догадался Иса, прежде видевший людей в таком состоянии во время Пурима5. Мальчуган неотрывно и напряжённо следил за мужичонкой, не зная, что от того можно ожидать. И всё же, несмотря на сосредоточенность и готовность, он вздрогнул, когда дебошир повернулся к нему передом: пьяница был одноглазым. Точнее, у него были оба глаза, но правый вытек, и сейчас в глазнице шевелилось месиво, похожее на гнилую сливу. Кроме того, вместо левой ноздри у него зияло отверстие, ведущее внутрь черепа.