Вечерние гуляния были в разгаре, народ по тогдашним обычаям фланировал по тротуарам и проезжей части, которая для удобства граждан в самой центральной части закрывалась для транспорта с 20–00 до 24–00. Напротив Горкома Партии к нам подошел мужичек рабочего вида, лет 35-ти и обратился с просьбой. Он показал на горлышко торчащей из кармана брюк бутылки «Московской» и пригласил нас разделить ее содержимое.

– Сам пить не могу, а надо, получку получил.

Мы позаимствовали в автомате с газ водой стакан, и выпили теплую и противную водку под разговоры. Рассказывал в основном наш новый знакомый, а мы как приглашенные на банкет, благодарно слушали, позволяя ему выплеснуть накопившееся. Худо- бедно, но водка закончилась. Мы как благородные джентльмены предложили ответную выпивку. Пошли под брезентовые зонтики ближайшего кафе (в народе оно носило название «Рваные паруса») и взяли по два, или три стаканчика традиционного местного сухого красного. Поболтали и спохватились, вспомнив, что мы вообще- то собирались на танцы. А было уже где- то около 11 ночи.

Мы успели добежать до ближайшей танцплощадки в саду Дома Офицеров, и попали к последнему вальсу. Впопыхах нашли пару девчонок, кружившихся вместе, и «разбили» их пару. Вальс заканчивался, и врожденная галантность заставила предложить даме проводить ее домой.

– Да я далеко живу, аж на Выставке. Скромно потупившись, сообщила новая знакомая.

Я увидел, что Вадим уже пошел провожать доставшуюся ему пассию и с небрежным жестом сообщил, что расстояния настоящих кавалеров не пугают. Мы подбежали до остановки и впрыгнули в автобус.

Выставкой назвалась последняя остановка. Там действительно находилась большая площадь, где по осени каждый год окружающие колхозы демонстрировали свои достижения: коров-рекордисток, овец – длинношерсток, коз, свиней гусей и уток. Среди экспонатов были огромные тыквы, горы яблок, персиков, винограда. Стояли обязательные бочки с вином и стаканчики для дегустации. Но это осенью. В остальное время это был пустырь, отгороженный от дороги забором.

До Выставки ехать было с пол – часа. Уже после первых остановок я понял – какую ошибку допустил. Чешское пиво! Водка и вино сверху! Я сидел в полупустом автобусе рядом с девушкой, сжавшись в комок и с силой сдвинув колени. Вместо того чтобы развлекать, как положено кавалеру, попутчицу, я, сжав зубы, с каплями холодного пота на лбу считал остановки и проклинал авторов чешского фильма, сыгравшего со мной такую шутку. Наконец пытка закончилась. Автобус остановился. Водитель произнес: – «Выставка, конечная». Но я его уже не слышал. Пулей вылетев из автобуса, я поставил свою попутчицу под фонарным столбом, бросив впопыхах: – «Подожди здесь!» Сам бросился к воротам Выставки, рванул на себя калитку, прыгнул в спасительную темноту пустыря… и дальше отойти уже не мог.

Когда я облегченный и умиротворенный вышел на улицу то увидел картину, которая сделала невозможным продолжение свидания. На единственном на всю округу освещенном месте, возле столба, где я ее оставил, стояла моя новая знакомая, поднявшись на цыпочки и пытаясь уместиться на маленьком сухом пятачке. А вокруг пенясь и журча, несся рукотворный и полноводный ручей. Мне некогда было рассматривать в какую сторону от ворот идет наклон почвы.

Нет! Чешское пиво – не наш напиток!

Побывал я во многих странах. Видел берега разных морей и с суши и с воды. Но самым запомнившемся на всю жизнь, во всех подробностях, для меня остается вид южного берега Крыма со стороны моря. Первый раз увидел я это фантастическое зрелище в период летних каникул после пятого класса. Отец тогда командовал мощным морским буксиром и получил задание отбуксировать построенный на верфях Восточной Германии речной пассажирский теплоход, предназначенный для Волго – Донского бассейна. Теплоход спустили по Дунаю до моря, а по морю он самостоятельно идти не имел права – речной! Надо было его на буксире доставить в Ростов-на-Дону.