Но старшая сестра не отпускала его, заявляя, что не допустит этого, что в крайнем случае, сама поедет просить о приеме Вячки в какую-нибудь гимназию.

Наконец, 30 января пришла телеграмма от брата Петра, извещавшая, что Вячка принят в К…ю гимназию, где он учительствовал. Телеграмм предлагала немедленно ехать в К.

Итак, вариант оказался самый нежелательный. Но делать было нечего. На другой день утром, уже в 1908 году, Вячка поехал по вызову и в тот же день приехал на свое новое пепелище.

Его встретили приветливо. Особенное радушие Вячка нашел в жене брата Софье Леопольдовне.

Вячке была отведена отдельная комната, что очень его порадовало: значит, он без присмотра будет заниматься и сможет писать стихи, когда захочет.

На другой день Вячка был уже в гимназии. Там он также был встречен дружески.

Директор гимназии сам привел Вячку в класс, позаботился о его месте, отрекомендовал товарищам и просил их любить и уважать Вячку.

Началось его знакомство с новыми учителями, товарищами, с обычаями и традициями гимназии, с успеваемостью класса.

Оказалось, что Вячка не только не отстал от класса, благодаря опозданию, но в познаниях не уступал классу. И уже на второй день он начал получать пятерки и четверки, от которых давно уже отвык.

Через несколько дней брат предъявил Вячке свои требования: вести себя прилично, не задираться с учителями и с гимназистами, уроки учить так, чтобы не было за него стыдно. И самое главное: ходить гулять только с его или его жены разрешения и только на разрешенное время.

О стихах никакого упоминания. Вячка был на седьмом небе от радости. Он поспешил дать слово, что будет выполнять эти требования и выполнял их подчеркнуто настойчиво, пока жил у брата.

Стихи Вячка начал писать вскоре жк по приезде в К. Он хранил их в открытом столе, помня, во-первых, что они не запрещены, во-вторых, надеясь на культурность и порядочность своих воспитателей, брата и его жены.

В классе было только восемь русских учеников и, естественно, Вячка хотел подружиться с русским, так как совсем не знал польского языка, на котором разговаривало большинство на переменках и за стенами гимназии.

Кроме того, чувствовалась некоторая враждебность поляков и евреев к русским, как к завоевателям. В этом Вячка скоро убедился.

Через неделю у Вячки уже был друг. Это был Виктор Томкевич. Он был немного моложе Вячки, одног роста с ним, хорошо учился, любил поэзию и сам писал стихи, правда, довольно плохие. Ему родители не запрещали писать, и он широко этим пользовался.

У Витьки было до трех десятаов стихов, поэма о Пушкине, которому он не только подражал, но часто в пушкинский текст подставлял имена и места своего настоящего. Например, он грубо списал стихотворение Пушкина «Мое собрание насекомых», подставив имена и прозвища товарищей по классу и выдал за свое творчество; Вячка не выдержал, запротестовал. Витька сначала ругался, утверждая, что стихи эти он написал, а потом, когда Вячка показал ему свои стихи, Витька понял, что Вячка достаточно сведущ в русской поэзии и его нельзя ошеломить как плохими стихами, так и списанными с других поэтов.

Но в общем, Витька был хороший парень, верный товарищ и интересный собеседник, начитанный и умный. Он Вячке нравился.

Впоследствии Вячка с ним часто ссорился, но в нужные для него минуты Витька всегда поддерживал друга.

Вячка стал бывать у него в доме, познакомился с его родителями. Отец Витки был довольно крупным чиновником.

Скоро Вячка был вынужден свои стихи передать на хранение Томкевичу. Это было так.

Однажды, месяца через полтора после приезда в К., прийдя в свою комнату, Вячка нашел тетрадь со стихами на столе. Между тем, он хорошо помнил, что тетрадь в этот день он не вынимал из стола, где она лежала на самом дне ящика, а на ней лежала читавшаяся в то время книга о французской революции.