Пока обливающийся горючими слезами Жаба с товарищем переводили уникальный трофей в обычную жареную на прутиках рыбу, я поведал рассевшимся вокруг костра друзьям о своих злоключениях в лабиринтах.

Долгий рассказ мой растянулся до вечера. Оттаявшая в процессе его подруга, перестав дуться, снова придвинулась ко мне поближе и позволила себя обнять. Разлучница Белка же, напротив, надувшись, отсела к крестникам.

Но в конце рассказа мне снова невольно пришлось помянуть злосчастного Скальпеля. И оживившаяся вдовушка, как только я замолчал, вскинулась с предложением…

– Да хоть бы и так, – бросила в ответ Белка. – В отряде четыре человека. И не тебе одной решать за всех. Правда, мальчики?

Крестники, которым адресовалась последняя фраза провокаторши, растерянно заулыбались в ответ.

– Не! Ты глянь, чё творит! – возмутилась Слеза.

– Да забей, – отмахнулся я. – Всё одно от нас ни фига не зависит. У нас четверых задания. И только система решает…

– Рихтовщик, но ты же ведь не против видеть меня членом своей команды? – пошла в атаку Белка.

– Он против! – зло бросила в ответку Слеза.

– Хорош мамочку включать, стерва! Ты давно уже не в его Шпоре.

– Ах ты ж, зараза!.. – Слеза дёрнулась в сторону соперницы, но мне, разумеется, не составило труда опередить её рывок и, обхватив за тонкую талию, вернуть злюку на место. – Да пусти уже меня, урод! – За самоуправство в следующую секунду мне прилетело локтем в живот. Но я стерпел, покрепче сжал объятия и, подавив сопротивление, вернул-таки ревнивицу на место.

– Три – один! – победно подбоченилась Белка.

От этой её очередной провокации лопнуло уже даже моё ангельское терпение. Я открыл было рот, чтобы приструнить эту чересчур раздухарившуюся стерву, но неожиданно меня перебил Скунс.

– Смотрите! – зловещим шёпотом привлёк к себе общее внимание крестник, тыча пальцем на покачивающегося рядом приятеля.

Сидящий, как все остальные, на коленках перед костром Жаба сейчас закатил глаза и, слегка раскачиваясь в такт только одному ему слышной мелодии, что-то не глядя строчил обгоревшим прутиком на песке.

Кошмар Стикса спущен с поводка!

Игроки – его цель!

Он вихрем несётся по черноте!

И будет здесь через 11 минут 11 секунд…

10… 9… 8… 7… 6… 5…

Цапнув крестника за грудки, я рывком поднял его с песка, прерывая написание бестолковой череды цифр обратного отчёта в конце послания, и хорошенько встряхнул беднягу. Затуманенный взор медиума прояснился. Жаба растерянно заозирался по сторонам, увидел свои каракули внизу и по-прежнему зажатый в руке «письменный прибор» и спросил:

– Я снова, да?

– Как видишь, – откликнулся Скунс. И в своей фирменной манере громко испортил воздух, выразив столь простым и максимально доходчивым способом крайнюю степень озабоченности возникшей проблемой.

– А это сейчас чё ваще на хрен было?! – возмутилась Белка. Но её вопрос безответно повис в воздухе.

Каракули на песке неожиданно получили горячий отклик в моём подсознании, разбудив смутное чувство приближающейся смертельной опасности. Обострившаяся за годы в лабиринтах интуиция забила в набат, призывая не геройствовать, а подобру-поздорову уносить отсюда ноги, пока не поздно. Чувство было сродни испытанному недавно на дне бухты, когда я отчаянно пытался оторваться от погони Стражей глубин… Возведение интуицией таинственного кошмара на один уровень опасности с толпой Стражей, мягко выражаясь, меня нехило напрягло. Слабое утешение принесло лишь осознание очевидного факта, что, слава Стиксу, я больше не в грёбаных лабиринтах и здесь после смерти возможно воскрешение в старом добром кисляке.