Ход моей мысли был прерван. За спиной раздались шаги. Дверь не открывалась, значит, ко мне со спины приближается кто-то из клиентов. Бородатый так громко сопит, что слышу его от стойки. Вариантов остаётся не так много. Это один из компании «спортивных».

Допил ром и плеснул ещё, поставил бутылку и залез во внутренний карман. Пистолет я оставил в номере, так как там был оружейный шкаф. По Зимнему ходить с пистолетом в кармане противозаконно. Вот если он у тебя на виду или кобура… Дурацкий закон!

В отражении начищенного стеклянного стакана я видел приближающиеся фигуры.

–Эээ… Слышь… Свежачок, а куда Смак ушлёпал? Нам бы «Талки» бутылку…

–Берите, – разрешил не оборачиваясь, – Я передам чтобы записал на ваш счёт.

–Он передаст! Передаст! – заржал один из них.

Другой с заячьей губой подхватил:

– Мосет он того? Не передаст, пидеразз? – за сомнительной шуткой последовал очередной взрыв пьяного хохота.

– А чё не оборачиваешься? – голос набирал агрессивности, – Чё, ссышь в глаза посмотреть, недокваз?

– Вы кто такие? – спокойно спросил, не оборачиваясь, – Я вас не знаю. Идите… займитесь своими делами…

– Я Габриэль, это Шпунт, это Стылый, – представил всех по очереди он, – А ты кто будешь?

Я медленно обернулся, держа в руках полупустой стакан.

– Ой, блин! – отпрыгнул от меня Шпунт, которого отличала заячья губа, – Страсный какой свесак!

Я печально вздохнул, нарочито медленно взял бутылку доминиканского жидкого огня и начал наполнять стакан.

– Сто всдыхаес? – спросил меня агрессивно Шпунт.

Ситуация становилось смешной, но от того не менее опасной.

– Братуха, ты чё такой грустный? – завопил нетрезвым голосом Стылый.

– Писюн сосал невкусный? – вторил ему Габриэль.

Компания дружно заржала, а когда они закончили, я медленно произнёс:

– Знаешь, дружище, я тут совсем недавно, но понял одну простую истину…

– И какую? – подался вперёд Габриэль.

– Люди в Улье делятся на две основные категории…

– Это на какие? – с готовностью спросил он, – На уродливых недоквазов и нормальных пацанов?

– Нет… На тех, кто хочет в одиночестве степенно выпить, и тех, кто тявкает, как брехливая сучка, и мешает первым, – преувеличенно спокойно ответил я, делая глоток из стакана, – Мешаете вы, Габриэль…

– А ты чё борзый такой? – процедил Шпунт, – Пошили, на улицу выскочим, без дураков пообщаемся!

– Без дураков никак не выйдет, вы уже пришли, – ухмыльнулся я, – Здесь общайся…

Не договорил, так как разговоры мне надоели. Было совершенно ясно, эти трое чувствуют за собой силу и напрашиваются на драку, но по какой-то причине не могут напасть на меня первыми. Им необходимо, чтобы потасовку начал я.

Вообще, бояться уличной драки – это нормально, потому что неизбежно наступят последствия либо для здоровья, либо юридические. Как говорят – один ляжет, другой сядет. Только психи не боятся никого и ничего, и то в момент обострения своего недуга. Возможно, в той, прошлой жизни Илья Казанский не стал бы усугублять конфликт и поискал бы мирное решения. Но Илья Казанский остался в своём родном мире, а я тут. И я – больше не он. Я – Орк. То, что претерпела метаморфозу не только моя физиология, но и, по всей видимости, личность, понял когда внутри закипела чёрная ярость. Мне было недостаточно просто дать по морде этим троим. Всё мое существо желало их сокрушить, растоптать, уничтожить.

Я попал в этот злобный мир не по своей воле и превратился в чудовище тоже не от великого желания. Ещё и алкоголь почти не взял, а выпита уже почти половина бутылки сорокаградусного рома. Раздражение готово было освободиться мощным взрывом, и я не стал его сдерживать.