Пантелеймон подал мягкое махровое полотенце юному дворянину и тот начал наскоро обтираться мягкой турецкой тканью. Желание мгновенно броситься к матери на зов и дворянское воспитание начали бороться внутри. Победило второе. Негоже было перед матушкой в одном мокром исподнем представать.

– Прошааа! – продолжала матушка.

– Бегу, Матушка! – крикнул парень.

«И чего сама кричит, надрывается? Лекарь же наказывал не перетруждаться! Послала бы Ксюшу!», – раздражённо ускорял движения молодой парень.

Быстро приняв у воспитателя рубаху и штаны, споро натянул их и коротко поблагодарив человека, заменившего парню отца, потерянного семьей на войне с бритами уже много лет назад, рванул в дом.

Пулей взлетев мокрыми босыми ногами на третий этаж поместья, рывком преодолел три двери длинного коридора и подбежав к открытым покоям матери, остановился отдышаться, а после, выпрямив спину и поправив пятерней прическу, показался в дверях.

– Звала, Матушка? – гордо подняв подбородок, как его учили все детство, с честью и уже ровным спокойным голосом спросил Прохор.

На огромной кровати, утопая в белоснежных перинах, полулежала его маменька. Невероятно, просто нечеловечески, красивая женщина, казалось навсегда застыла в своих двадцати-пяти или тридцати годах. Даже продолжительная болезнь, мучавшая её последние десять лет, не смогла совладать с волей и внешним видом графини.

Прохор, разглядывая что-то увлеченно изучающую в планшете женщину, невольно улыбнулся.

«Не стареет. Точно эльфийка. Просто что-то с ушами сделала…»

Ему вспомнился забавный случай из его детства. Как он немного повзрослел и открыл для себя в имперской виртуальной сети книги жанра фентези, он твердо уверился, что его матушка эльфийка. Однажды, он прибежал к ней, когда она хлопотала над обедом на летней кухне с кухарками и попросил наклониться и отодвинуть волосы. Под удивленными взглядами присутствовавших в помещении женщин, начал внимательно изучать прекрасные уши матери, украшенные крупными серьгами с бриллиантами.

– Нет, не эльфийка… – разочарованно выдал свой вердикт тогда еще маленький Прошка.

Ох и долго смеялись все жители поместья, а после и гости Васнецовых. Попав в сеть, не меньше месяца эта шутка гремела по просторам Империи и даже дошла до царских палат. Поток сватов к упрямой вдове тогда вырос многократно, но разбившись о непоколебимый характер и покровительство влиятельнейших военных семей Империи, быстро спал и прекратился.

Антонина Семёновна Рудой в прошлом была обычной провинциальной горожанкой. Рождение в семье самых рядовых заводских рабочих не сулило девочке яркой судьбы, если бы не одно, но – очень уж красива была молодая пара, хоть и не отличалась богатой родословной. Дочка же вышла и вовсе – загляденье.

Вобрав квинтэссенцию всех милых глазу черт от обоих родителей, она с самого детства вызывала повышенное внимание. Родители, поняв перспективы и желая девочке лучшего будущего, с раннего детства ребенка, тратили на неё все доступные финансы – свои, чужие и даже заемные. Курсы по благородному воспитанию, вокал, спортивная гимнастика, езда верхом и все прочие навыки, соответствующие дворянскому воспитанию. Благо, все это давно в Российской Империи стало услугой и позволяло приобщиться к нормам высокой моды и культуры даже «простым смертным».

Когда девушка начала входить во взрослую женскую стать, мать Антонины, Тамара, по наступлению ребенку четырнадцати лет, начала пропихивать девочку на всевозможные конкурсы красоты и талантов. Участвуя в выступлениях и показах, уже шестнадцатилетняя, оформившаяся красотка и пленила на одном из светских вечеров сердце графа Юрия Иннокентьевича Васнецова. Далеко не последний и высоко уважаемый в Империи дворянин и потомственный военный влюбился в сочетание простоты, характера и женственности и отказался от затянувшейся холостяцкой жизни. Интерес оказался взаимным. Союзом двух сердец, через три года, и стал Прошка.