Когда они отплыли от пирующего монстра на приличное расстояние, Буран возмутился:

– Рыболов хренов! Он тут деликатесы добывает, а нам теперь штаны меняй!

– Слушай, а что будем делать с ночевкой? – озадачился Фил.

– В планах мы должны до темноты  успеть к тому месту, которое описала Маринка.

– А если не успеем? – в воображении Фила мигом нарисовался мишка, пришедший на огонек в их лагерь.

– Пристанем к правому берегу. Там спокойнее, – воображение наемника тут же подпихнуло другую картинку. Мишка к ним в ночной лагерь все также заявляется, но мокрым, так как ему пришлось переправляться на другой берег.

Первый ориентир они увидели, когда солнце уже клонилось к закату и небо приобрело багряные оттенки. Фил постучал по плечу Бурана:

– Смотри! – и показал на меловой грязно-серый холм, подточенный водами реки.

– Ага, похоже, – отозвался Буран.

– Маринка говорила, что метрах в двухстах ниже будет тихая заводь. Кажется это вот там. Видишь, берег камышом зарос?

И правда, ниже по течению они нашли обширный омут со стоячей водой. Налегая на шесты, Фил с трейсерами смогли придать плоту нужное направление и пристать к берегу.

– Гляди! Вон и ольха с расколотым стволом. Мы точно на месте, – обрадовался Фил.

Но Буран не разделил его радости:

– Шшш! Не кричать, не бегать и в воде не плескаться, – прошептал он, – общаемся только жестами.

Первым делом они обошли берег омута, но трупа скреббера они не нашли. У Фила тут же испортилось настроение, но Буран его успокоил.

– Эта туша минимум полтонны должна весить. Если ее перетаскивали, обязательно должны были остаться глубокие следы. А их нет. Вы как следует поищите в самом омуте, а я пойду вон в тех зарослях пошарю.

Фил вооружился шестом и стал ощупывать дно заросшей ковром водорослей заводи. Жгут сказал, что у него есть идея получше. Он достал из своего вещмешка кошку с прочным шнуром и начал ею багрить дно. Буран проверял кустарник на берегу реки так, что не шелохнулась ни одна ветка. Фил и сам умел затаиваться в лесу, но вынужден был признать, что трейсер был на голову выше в этом искусстве. Если точно не знать, что он там бродит, в жизни не догадаешься, что трейсер рядом.

Режим полной тишины нарушил Жгут, но у него на это была веская причина. Закинув кошку в очередной раз, он дернул за шнур, засиял от счастья и прошептал:

– Забагрил! Есть что-то!

Вдруг это «что-то» так в ответ потянуло за веревку, что Жгут не удержался и плюхнулся в воду на живот. «Что-то» на этом не остановилось, а попрело трейсера сквозь ряску со скоростью глиссирующего катера. И вой при этом Жгут издавал как заправский моторный двигун Yamaha. Он влетел в камыши на противоположном берегу заводи, где догадался скинуть веревочную петлю со своей руки. Из кустарника выскочил как ошпаренный Буран, ища глазами виновника переполоха.

Жгут высунулся из камышей, весь с головы до ног обвешанный водной растительностью.

– Ты чего орешь, гребанный водяной!? – прошипел Буран.

Жгут отвечал слегка заикаясь:

– Я кажись, сома забагрил… здоровая зверюга… килограмм на триста, а может и на пятьсот… расплодились они тут, падлыыы…

– Ну и помирал бы молча, зачем нас подставлять, – не унимался Буран.

– А еще я кажись, скреббера нашел… прямо головой в него влетел… тут он, в камышах.

Фил с Бураном молча переглянулись и пошли смотреть на находку жгута. На мелководье в камышах действительно лежал огромный шестиногий ящер, покрытый глубокими белесыми ожогами.

– Мешок проверял? – тут же спросил Буран. Жгут отрицательно мотнул головой. Буран снял с пояса свой геологический молоток и нож с узким лезвием и кинул их Жгуту.